Неполная дура

Подруги молчали и только диву давались. К чему Этне было изображать из себя сирую и убогую, бездомную и нищую, когда она имела вполне приличную квартиру, прекрасную работу и вполне здравствующего брата? Впрочем, насчет последнего еще нужно было разузнать подробней. Но вот квартира и работа в «Вернисаже» были фактами неопровержимыми.

— Или же нет? — пробормотала себе под нос Мариша. — Вот черт, надо бы съездить в эту фирму. И посмотреть, вспомнят ли там Этну. И что вообще про нее расскажут.

— И в Мартышкино, — напомнила Инна. — Посмотреть, где Этна была официально зарегистрирована. Аня недоуменно переводила взгляд с одной своей подруги на другую.

— Я не понимаю, — произнесла она наконец. — Почему мы будем искать эту девушку? Она-то тут при чем? Лично я думаю, что смерть Геры — дело рук кого-то из ревнивцев, кому он наставил рога.

— Их тоже проверим. Но сначала Этну.

— Почему ее?

Мариша тяжело вздохнула. Как она не любит срывать с людей розовые очки. Боже мой, как это неприятно. Но, похоже, в этот раз иначе не получится ничего объяснить Аньке.

— Потому что Этна была любовницей Геры. И судя по тому, что мы узнали об этой девушке, она ради Геры бросила отличную высокооплачиваемую работу старшего менеджера.

— Только для того, чтобы работать в ресторане у любимого!

Анька молчала.

— Значит, эта девица вовсе не нищая, как представилась Гере? — произнесла она наконец. — У нее с финансами все было в порядке? И зачем тогда она пошла в официантки? Только для того, чтобы быть поближе к Гере? Она что, совсем дура?

Этот вопрос подругам также предстояло еще выяснить. И они принялись разрабатывать план, как лучше и продуктивней будет провести сегодняшний день.

Глава шестая

Для большей информативности по ходу расследования подруги решили разделиться. В самом деле, какой смысл всей компанией ездить взад и вперед по городу.

— Только время потеряем!

Был кинут жребий. Марише выпало ехать в фирму, где трудилась прежде Этна.

— Сегодня же воскресенье, — пыталась она протестовать. — Наверняка там все закрыто.

— А ты рискни.

Ане по жребию следовало отправиться беседовать с подозреваемыми рогоносцами, делая упор на то, как сильно она пострадала из-за их ревности, а Инне пришлось взять на себя Мартышкино, место регистрации Этны.

— Почему это мне — и вдруг Мартышкино? — расстраивалась Инна. — Это даже как-то обидно звучит.

— Не дури! Кто-то должен туда поехать и побеседовать с соседями Этны.

— А вдруг Этна тоже там? — привередничала Инна. — Тогда лучше поехать вдвоем, чтобы суметь ее задержать.

— Не станет она прятаться там, где ее легче всего найти! Просто поговори с соседями и возвращайся!

Инна вздохнула и покорилась судьбе. Заехав домой, она обнаружила, что там по-прежнему нет ни следа пребывания мужа. Сын и няня были на даче. А где шатался любимый муж, оставалось загадкой. Инна предприняла попытку связаться с ним по телефону, но ничего не вышло. Трубку никто не брал. Это превосходило все возможное. У нее тут обезглавленный труп, а мужу и дела нет! Вот они, мужчины! Разве можно на них полагаться! В самый ответственный момент обязательно подведут.

Примерно так думала Инна, двигаясь в направлении Мартышкина. Прибыв на место, Инна принялась разыскивать нужную улицу, а потом и дом. Он оказался вполне даже ничего. Выкрашенный зеленой краской, вполне добротный и надежный. Вокруг дома раскинулся фруктовый сад с яблонями. А вот дорожки от калитки вели в две стороны. Видимо, дом был поделен на две половины.

Инна застыла в нерешительности, не зная, какую дорожку предпочесть. Правую — выложенную красным битым кирпичом и кирпичной же крошкой. Или левую — с круглыми булыжниками, утрамбованными в песчаную почву с уже проросшей между камнями зелененькой травкой?

Но внезапно из дома послышались голоса. Они доносились слева. И вопрос отпал сам собой. Инна поспешила по булыжникам, благословляя в душе свою предусмотрительность, заставившую ее переодеться дома и обуть удобные кожаные туфли на каучуковой платформе.

— Привет!

Инна подняла голову и увидела в окне крохотную девочку с трогательными бантиками в кудрявых волосиках. Ребенку было от силы года три. И говорила она еще так себе, но очень старалась. От усердия из ротика летели слюнки, но девочка не сдавалась, выговаривая слова правильно, чуть ли не по буквам. Правда, хватило ее старания ненадолго. И потом девочка снова начинала картавить.