Возвращение блудного бумеранга

— В любом случае без помощи специалистов нам их не схватить, — решил следователь и взял в руки рацию.

Это утро в тихом поселке Горская никто бы не решился назвать тихим. Весь поселок возбужденно гудел, передавая из уст в уста страшную новость. Мужчины не пошли на работу. А женщины, перебегая из дома в дом, рассказывали одно и то же. Двое их односельчан стали преступниками. Похитили Аню — жену Давида и мать двух его мальчиков. И теперь убьют и ее, если за ними вздумают снарядить погоню.

В такое невозможно было поверить. Многие и не верили. Например, жена Робина — Сонна твердо стояла на своем: ее муж просто решил закрутить очередной романчик.

— Только я удивлена, что этот кобель выбрал Тамару и Аню. Зачем ему сразу две? Да еще замужние?

И эта дура так и стояла на своем, несмотря на десятки полицейских, наводнивших Горскую. Зачем они сюда приехали, никто не понимал. Ведь преступники были уже далеко. Где? Вот этого, к сожалению, не знал никто. Преступников искали по всей стране. Но нашли лишь брошенную машину Давида.

Машина стояла на окраине Тбилиси. И куда делся водитель, а также две следующие с ним женщины, никто не мог сказать. Давид поседел буквально на глазах. Но что он мог? Искать Робина и его пленницу? Где искать? Как искать? Поэтому Давид сидел дома и ждал новостей, молясь, чтобы они оказались хорошими.

Так прошел день. Поиски продолжались.

Прошла ночь. Поиски преступников и их заложниц все еще не привели ни к каким результатам.

И только на следующее утро в доме Давида раздался телефонный звонок.

— Мы нашли одну женщину, — произнес следователь.

— Она жива?!

Следователь молчал.

— Это… Это Аня? — дрогнувшим голосом спросил Давид.

— Нет, нет! Ваша жена пока что не найдена.

— Значит… Значит, Тамара?

— Да. Она мертва. Травма головы, несовместимая с жизнью.

Теперь ожидание стало и вовсе невыносимым. Подруги не знали, чем утешить бедного Давида. Они и сами прекрасно понимали, если уж Робин решил избавиться от беззаветно преданной ему Тамары, то Аньке и вовсе рассчитывать на его милосердие не приходится.

— Если только он причинит ей вред, я найду его и убью, — рычал Давид. — Клянусь! Я так и сделаю! Продам дом, продам все! Но найду этого урода!

До самого вечера Давид мерил свой дом шагами. Кидался к телефону, словно тигр на добычу. Но никаких известий не поступало. Подруги уже не знали, хорошо это или плохо. В данной ситуации новости могли означать только одно. И они молча ждали и страшились неизбежной развязки.

И она пришла. Снова раздался телефонный звонок. И снова Давид подскочил к телефону.

— Да! — взволнованно выкрикнул он. — Да, да! Понимаю! О-о-о! Не может этого быть!

И трубка выскользнула у него из рук. А сам он прислонился к стене. Лицо у него было бледнее мела. В волосах заблестела еще одна белая прядка. Дети заплакали. Следом за мальчиками завыла и Анькина свекровь:

— Ой, горе какое! Осиротели мы! Бедная Анечка! Бедная моя девочка! Как же я в глаза ее матери посмотрю! Ведь не уберегла! Не уберегла Анечку.

И только тут Давид ожил.

— Мама! Не вой! Дети, тихо! Жива наша мама!

— Жива?!

Подруги вскочили с места. А мать Давида, еще не успев вытереть слез скорби, залилась новой порцией слез. На этот раз от радости.

— Жива! Жива! — приговаривала она. — Слышите, дети. Жива ваша мама. Скоро к нам вернется!

А подруги уже налетели на Давида:

— Говори толком! Что с ней?

— Где она сейчас?

— Она в порядке?

— Да, да, да! — твердил в ответ Давид, сам не свой от радости. — Она у следователя. Это он звонил. Я немедленно еду к ней!

Разумеется, с ним поехали все. И подруги. И дети. И Анькина свекровь. С трудом, но они втиснулись в машину и покатили в Тбилиси.

Анька в самом деле оказалась жива. Она кинулась к мужу и детям, обнимая и целуя их.

— Уже и не верила, что увижу вас вновь! Милый! Любимый! Дорогой! Погоди, что с тобой?

И отстранившись от Давида на мгновение, она воскликнула:

— Господи, да ты же совсем седой!

Но Давид уже не слушал жену. Он лез к следователю. Разбираться.

— Где он? Где этот мерзавец? Дайте мне его! Я должен лично поквитаться с ним.

Следователь развел руками.

— Сам бы хотел взглянуть в глаза этому человеку. Но увы.

— Что? Что — увы? Говори же! Говори, а то я лопну от нетерпения.

— Мы его не нашли.