Возвращение блудного бумеранга

К счастью, мама Давида оказалась куда более терпимой.

— Тамзико — чудесная женщина. И сразу вам скажу, в мужья ей достался еще более невыносимый человек, чем был даже мой собственный муж.

— Дядя Нико тоже бил свою жену?

— Нет, Нико свою Тамзико никогда пальцем не тронул. И свои измены напоказ не выставлял. Это только мой муж был горазд на публичные подвиги. Но какая разница, если все знали, что Нико изменяет своей жене?!

— А она?

— А что она могла? Молчала и терпела.

— Всю жизнь?

— У нас так принято. Муж — глава в семье. Потом идут его родители. Братья и сестры. И дети, когда подрастут. И если жене что-то не нравится, она должна помалкивать. Ее слово в семье десятое.

— Но ведь ваша подруга должна была ревновать своего мужа?

— Еще как! И ревновала! И плакала! И уговаривала. Все бесполезно. Он исчезал на целые ночи и даже на несколько суток. А когда возвращался, не желал объяснять, где был и что делал.

— А вы знали, кто была та женщина?

— Любовница Нико?

— Да.

Мать Давида помедлила с ответом.

— Откуда мне знать? Да я и не интересовалась никогда.

— А ваша подруга?

— Тем более. Она раз и навсегда решила для себя, что брак для нее важнее счастья. Поэтому всеми силами старалась сохранить его. Закрывала глаза на все похождения своего мужа. Терпела, копила в себе обиды, но вида не подавала.

Ого! Однако за эти годы в женщине могла скопиться огромная потенциальная жажда разрушения. Могла и мужа зарезать. И свою соперницу тетю Изольду задушить. Могла, но…

— Но почему она тогда сначала покончила с мужем? Логичнее, если бы сначала расправилась с соперницей. А уж потом… Если бы жажда мести не утихла, прикончила бы и муженька.

— Может быть, ей хотелось, чтобы он страдал.

— Какое-то изощренное издевательство. Женщина, какой бы оскорбленной себя ни чувствовала, никогда не допустит мысли, что муж способен любить какую-то другую бабу больше, чем ее саму. Так что зло — это всегда соперница. А муж — он хороший, просто слабохарактерный, поддавшийся на дьявольский соблазн. И стоит этот соблазн уничтожить, как муж снова станет хорошим.

Да, психологически все верно.

— И ты вспомни ее фигуру. Маленькая, толстенькая и едва ходит, так задыхается. Какая из нее убийца? Даже если предположить, что под старость жену дяди Нико переклинило от ревности и она решила мстить, все равно не могла бы такая коротышка дотянуться до долговязой тети Изольды. Для этого ей пришлось бы взять с собой табуреточку.

Так что жену дяди Нико в силу ее преклонного возраста и маленького роста девушки из числа подозреваемых сразу исключили. Задушить довольно крепкую для своего возраста тетю Изольду у старушки Тамзико не было никаких шансов. Но что-то подругам не давало покоя. Все-таки Сергей пострадал именно за то, что стал свидетелем убийства.

— Ты помнишь, что он сказал?

— Что?

— Он сказал про убийцу тети Изольды и дяди Нико, что это ОНА. Понимаешь? Убийца — это женщина.

— Точно! — ахнула Леся. — Ведь верно. Но кто такая?

— Не знаю. Но твердо уверена: ЕЕ надо искать в прошлом стариков.

— Все равно мрак.

— Погоди, к примеру, тетя Изольда. Она имела мужа, имела любовника, а потом усыновила мальчика Сандрика.

— И что?

— Где она его нашла?

— Ты же помнишь, им помогли. Достали ребенка.

— Кто помог? Где достал? Это надо выяснить поточней.

За информацией пошли к родне тети Изольды. К той самой матери бедной Тамары. Дочь была у нее. И при виде подруг заметно обрадовалась. Снова появился кто-то, способный выслушать, как она глубоко несчастна. К удивлению подруг, мать Тамары оказалась полностью в курсе переживаний дочери. И если и бранила ее, то только для виду. У них дружба.

Теперь подругам многое стало понятным. И откуда у Тамары такие богатые для молодой девушки познания о противозачаточных таблетках. И кто натолкнул ее на мысль посетить гинекологическую клинику перед замужеством. Мать Тамары подругам не понравилась. Слишком в ней все было искусственно. Волосы крашеные. Кожа подтянута. Даже дома она ходила в светлых элегантных брючках и такой же легкой кофточке.

И совсем не была похожа на прочих сельских тетушек. Была среди них белой вороной.

— Да, у меня есть средства, — вещала она тонким, как колокольчик, голоском. — Но исключительно на меня. Тамаре придется самой добиваться в этой жизни благополучия. Но я уверена, она преуспеет. Ведь я всегда внушала Тамарочке, что деньги способны творить чудеса.