Что моё, то моё

– Значит, вы Ингер Йоханне Вик. Здравствуйте.

Рука оказалась крупной и сухой. Женщина села за стол. Ей наверняка было уже за восемьдесят, хотя двигалась она уверенно. Ингер Йоханне заметила на её глазах матовую плёнку, которая появляется у пожилых людей, ничему больше не способных удивляться.

– Благодарна вам за то, что вы согласились встретиться со мной, – спокойно сказала Унни Конгсбаккен.

– Не стоит, – ответила Ингер Йоханне и отпила из стакана. – Закажете что-нибудь?

– Только чашечку кофе. Я не голодна.

– Два кофе, – обратилась Ингер Йоханне к официанту, надеясь, что он не будет особо ворчать из-за того, что они не заказали что-нибудь существенное.

– Кто вы? – спросила Унни Конгсбаккен. – Прежде чем я поделюсь с вами моей историей, я хотела бы узнать, кто вы и чем вы занимаетесь. Астор и Гайр были не совсем… – она едва заметно улыбнулась, – не совсем правы, я думаю.

– Как вам известно, меня зовут Ингер Йоханне. Я занимаюсь наукой.

В кабинете Ингвара Стюбё работал телевизор. Зигмунд Берли и одна из секретарш стояли в дверях и следили за происходящим на экране. Ингвар сидел, закинув ноги на стол, и посасывал незажженную сигару. До конца рабочего дня ещё так далеко! Нужно чем-то заглушить чувство голода. Сухой табак очень в этом помогал.

– Ну, у нас тут прямо Америка! – сказал Зигмунд, кивая в сторону телевизора. – Там принято показывать в прямом эфире погоню за преступником. Неужели мы не можем прекратить это безобразие?

– Мы уже сделали всё, что могли, – ответил Ингвар.

Ему определённо необходимо что-то съесть. Хотя прошёл всего час после того, как он проглотил два больших бутерброда с салями и томатом, в желудке уже зудело от голода.

– Это ничем хорошим не кончится, – сказала секретарша, указывая на экран телевизора. – Эта дикая погоня, да ещё все эти журналисты…

На кадрах, передаваемых с вертолёта, было видно, что «мазда» набирает скорость. На повороте заднюю часть автомобиля сильно занесло, и журналист перешёл на фальцет.

– Лаффен Сёрнес заметил нас! – в восторге кричал он.

– Пять полицейских автомобилей и пара вертолетов, – пробубнил Зигмунд Берли. – Парень, наверное, до смерти перепуган.

«Мазду» снова занесло на повороте. Автомобиль задел дорожное ограждение, вдоль левой стороны автомобиля полетели камни и грязь. На мгновение показалось, что автомобиль вот-вот съедет с проезжей части. Через секунду или две водитель выправил машину и снова увеличил скорость.

– Он хоть водит хорошо, – грустно сказал Ингвар. – У тебя появилось что-нибудь новое о сыне Карстена Осли?

Зигмунд не ответил. Он не сводил глаз с экрана, сопереживая погоне, даже раскрыл рот, словно пытаясь выкрикнуть предупреждение.

– Господи! – взвизгнула секретарша. – Что…

Позже выяснилось, что эту трансляцию смотрели более семисот тысяч телезрителей. Более семисот тысяч человек, большинство из них на рабочих местах, поскольку на часах было двенадцать минут четвёртого, видели, как тёмно-синяя «мазда-323» вылетела на повороте на встречную полосу и врезалась в «опель-вектра» такого же цвета.

«Мазда» практически переломилась посередине, перед тем как перевернуться. Она опрокинулась на крышу «опеля». Автомобили сцепились в абсурдном металлическом объятии. «Опель» задел дорожное ограждение, от автомобиля полетел сноп искр, а потом его отбросило на противоположную полосу с «маздой» на крыше. Ударившись о защитную тумбу, кузов «опеля» разлетелся на две части.

Семьсот сорок две тысячи зрителей затаили дыхание.

Все ждали взрыва, который так и не произошёл.

Единственным звуком, доносившимся из динамиков телевизоров, был рокот лопастей вертолета, который теперь опустился до пятидесяти метров над местом аварии. Оператор приблизил картинку, и зрители увидели человека, который всего несколько секунд назад убегал от полиции на угнанном автомобиле. Лаффен Сёрнес вывалился из бокового окна, разлетевшегося вдребезги при аварии. Его лицо было обращено к небу, позвоночник переломан. Рука, та самая загипсованная рука, оторванная от тела, лежала в нескольких метрах от того места, где находились искорёженные автомобили.

– Чёрт! – закричал журналист.

И звук оборвался.

– Это случилось накануне крупного судебного процесса, – сказала Унни Конгсбаккен, отодвигая ложечкой молочную пену на кофе. – Вы должны понять, что Астор…