Великолепие чести

— Дункан!

— Да, любимая?

— А когда ты окончательно понял, что любишь меня?

— Давай спать, Мадлен. Скоро рассвет.

Но ей не спалось и вообще не хотелось, чтобы эта божественная ночь прошла.

— Нет, прошу тебя, скажи мне точно, когда это было.

Дункан вздохнул и буркнул:

— Сегодня.

— Ха-ха!

— Что «ха-ха»? — разозлился барон.

— Вот теперь все обретает свой смысл, — объяснила Мадлен.

— Все, кроме тебя, — возразил барон.

— Сегодня ты был совсем не такой, как всегда. Сказать по правде, я уже начала беспокоиться. А когда именно сегодня?

— Что «когда именно»?

— Когда ты точно понял, что любишь меня? — Мадлен явно не собиралась отставать от мужа.

— Когда испугался, что Силен убьет тебя.

— Силен?! Ты испугался, что Силен причинит мне вред?

В голосе Мадлен звучало неподдельное изумление. Дункан улыбнулся — конечно, ей не понять, какой страх он пережил.

— И когда Силен неподвижно остановился перед тобой, я понял, что ты испортила моего скакуна. Я говорил уже тебе об этом внизу, когда ты заснула у меня на коленях.

— Никого я не портила, — возразила Мадлен. — Я просто была добра с ним. Уверена, что это не принесло вреда.

— Если что кому и принесет вред, так это твоя болтовня. Дай же мне наконец заснуть, — зевнул Векстон. — А Силена забирай себе.

— Силена?! Ты отдаешь мне Силена?! — по-детски восторженно вскричала Мадлен.

— Этот конь предан тебе. Ты умудрилась превратить огромного свирепого скакуна в послушную лошадку. Но ты не будешь ездить на нем верхом, пока я сам не обучу тебя верховой езде. Поняла? Обещай мне это.

— А почему ты думаешь, что меня еще ничему не научили? — вызывающе спросила Мадлен, хоть и понимала, что барон знает о ее неумении ездить верхом.

— Нет, ты обещай, — настаивал Векстон.

— Ну хорошо, обещаю, — промолвила Мадлен, но тут же с сомнением спросила: — Но ты не передумаешь к утру, а?

— Нет, конечно, — ответил барон. — Отныне Силен твой.

— Я говорю не о Силене.

— А о чем же?

— Боюсь, как бы ты не передумал, что любишь меня.

— Никогда.

В доказательство своего слова Векстон еще раз поцеловал Мадлен и улегся на спину, твердо решив уснуть.

— А ты почему-то и не вспомнил сегодня о своем озере, — промурлыкала жена. — Почему? Это очень на тебя не похоже.

— Потому что сегодня чертовски холодно.

Это был разумный ответ, вот только странно, что и в прежние дни было очень холодно. Мадлен улыбнулась. Как она любила своего мужа!

— Дункан! А тебе понравилось любить меня там, перед камином? Знаешь, когда ты поцеловал меня…туда… — В ее голосе прозвучала робость, смешанная с любопытством.

— Да, Мадлен. Ты сладкая, как мед. — При одном воспоминании об этих ласках Векстон вновь почувствовал возбуждение. Желание постоянно обладать женой удивляло его.

Рука Мадлен медленно проскользнула вниз по его груди и животу.

— Интересно, а мне понравится… Испробовать тебя? — хрипло прошептала она.

Не успел Дункан вымолвить и слова, как Мадлен наклонилась к нему и поцеловала в пупок. Затем опустилась еще ниже.

У Векстона перехватило дыхание, когда она принялась ласкать его плоть.

— Какой ты горячий, Дункан, какой возбужденный, — шептала Мадлен. — Погрей меня своим огнем…

Барон забыл о сне. Закрыв от наслаждения глаза, он подумал о том, что стал самым богатым человеком в мире. Богатым любовью собственной жены.

А потом всякие мысли оставили его…

Глава 18

Объявляю, что сильный всегда прав. Правосудие на стороне сильного.

Платон, «Республика»

Казалось, зима навечно сковала землю морозами. То и дело сыпал колючий снег, подгоняемый злым ветром, о чем-то грустно шептались заиндевевшие деревья. Но вдруг в одночасье все переменилось — свежий ветер принес с собою весть о грядущей весне, несущей обновление. Зима, скаля зубы, отступила.

Деревья первыми откликнулись на перемены. Ветви больше не стонали печально на ветру, а радостно гнулись под дуновением легкого бриза. Набухали почки. Разнесенные по земле семена дали всходы, и вскоре все вокруг пестрело буйным весенним многоцветьем.

Для Мадлен наступило блаженное время. Она получала огромное удовольствие от любви к мужу, но по-прежнему считала чудом его любовь к себе. Первые недели после их окончательного объяснения она чувствовала себя тревожно, опасаясь, что Дункан вот-вот заявит, что Мадлен надоела ему. Она старалась потакать всем его прихотям. Впрочем, несмотря на ее усилия, неизбежный скандал все же разразился. Все случилось, как это обычно и бывает, из-за какого-то пустяка.