Регулюм

Резиденция главного координатора СТАБСа напоминала хрустально-снежный зонт и была органично вписана в бордовые и красные живописнейшие скалы побережья, покрытые бело-серебристым пушистым мхом и лесом хвощей, похожих на черную щетину.

Комба Оллер-Бат ждал Стаса на крупнозернистом оранжевом песке морского берега в окружении дюжины марсиан, выделяясь среди них как могучий богатырь среди мартышек. Стас ни разу в своей жизни не встречался с живыми марсианами, но в памяти инбы Цальга были свежи воспоминания о встречах с этими разумными псевдолемурами, передавшими свои знания первым разумным существам Земли: гигантам-асурам и их потомкам – атлантам.

Увидев Панова, атлант, одетый в переливающийся перламутром плащ, переходящий в шаровары и – ниже – в необычной формы ботинки, шагнул вперед. Несмотря на свою видимую массивность и размеры, он не оставлял на песке следов, будто был невесом или шел как бы по воздуху, быстро и легко.

«Приветствую землянина, – поймал Стас его мысль. – Ты хорошо ориентируешься в пространствах Регулюма. Бывал уже здесь?» «Не я, – ответил Стас. – Инба Цальг. Где мои друзья?»

«Живы и здоровы, хотя перенесли хронопереход с некоторыми неприятными ощущениями. Но этого следовало ожидать: обыкновенные люди с трудом переносят пространство с другой мерностью».

Стас промолчал. Оллер-Бат был прав. С течением времени мерность пространства Регулюма менялась, хотя и не слишком сильно. Если пространство Солнечной системы двадцать первого века (по земной датировке) имело три измерения плюс-минус несколько сотых, то мерность пространства Марса двухсотмиллионолетней давности приближалась к числу «пи».

«Я хочу их видеть».

«Увидишь. Они в гостевых апартаментах фундатора. Идем, он ждет нас».

Панов помедлил, сканируя окружающий ландшафт всей приобретенной «внечувственной» сферой, приготовлений к его силовому захвату не заметил и двинулся по песку к «зонтику» резиденции фундатора, стараясь идти так же легко, свободно и бесшумно, как и комиссар СТАБСа.

Огромный многокилометровый «двор» резиденции оказался окруженным глубоким каньоном, по дну которого текла река бурлящего сизо-синего дыма. Стас понял, что это такое: фундатор защитил свои владения зоной, свободной от любого временного сноса. Даже всесильные службы Метакона вряд ли могли изменить реальность данного времени Марса. Хотя, с другой стороны, время, отведенное марсианской цивилизации для управления Регулюмом, близилось к концу. Цивилизация скатывалась в пропасть деградации, умирала, и СТАБС не в силах был остановить этот процесс.

Фундатор Имнихь родился за десять миллионов лет до появления человека – по земному летоисчислению, представляя собой последнее поколение марсиан-переселенцев на Меркурии, но, достигнув стадии самореализации, став абсолютником, предпочел жить на Марсе во времена его процветания. А чтобы его не могли нейтрализовать этик-маги Метакона, окружил себя гвардией преемников-атлантов, а резиденцию – мощной защитой.

По-видимому, Оллер-Бат почувствовал настроение гостя, потому что сказал, не глядя на него:

«Ничто не вечно во Вселенной. Властители приходят и уходят, а регулюмы остаются. Солнечную систему пестовали семь цивилизаций, уйдут марсиане, уйдем мы, придете вы, люди, но и ваш век закончится, и на смену вам придут другие равновесники, кто научится поддерживать стабильность Регулюма».

«Философия обреченности», – хмыкнул Стас.

«Философия жизни, – возразил атлант. – А точнее, философия Создателя в нашей Сверхсистеме. Возможно, в других Системах регулюмов он реализовал иной подход к жизни, иные этические принципы. Хотя нам до этого действительно нет никакого дела».

Стас промолчал. Он был не согласен с комиссаром СТАБСа, воля которого была явно подавлена волей фундатора, но спорить с ним не хотел. Оллер-Бат жил по инерции, как и его повелитель.

Над каньоном с рекой дыма возник прозрачно-золотой мост.

Комиссар и гость фундатора перешли его, пересекли ворота в бликующей ртутью стене и оказались на самой настоящей лужайке с изумрудно-зеленой травой, окруженной земным лесом. Марсиане, сопровождавшие Оллер-Бата, остались за дверью «патио», это была его личная охрана, доступ которой во владения фундатора был запрещен.

Из-за деревьев на лужайку вышел марсианин, серебристо-седой от старости, и Станислав, ощутив его внутреннюю силу, сразу понял, что это сам фундатор.