Тайный меридиан

Темные круги под глазами из-за бессонной ночи делали ее старше, она казалась сейчас менее привлекательной и очень утомленной.

– Расскажи мне, как все происходило, – попросила она. – Окончательную версию.

Кой смотрел на карту номер 464. Она лежала поверх ксерокопии карты Уррутии, тоже испещренной карандашными пометками и записями. Коричневые очертания берега, синий цвет мелководья медленно шли вверх до мыса Палое и островов Ормигас, располагавшихся в правом верхнем углу. Все было у него перед глазами, с запада на восток – мыс Тиньосо, порт Картахены, остров Эскомбрерас, мыс Агуа, залив Портмана, мыс Негрете, Пунта-Сека, мыс Палое… Вероятно, ветер в ту ночь был сильнее, узлов двадцать пять – тридцать, сказал Кой. Или же капитан Элескано рискнул, несмотря на поврежденный рангоут, и несколько раньше поставил дополнительные паруса.

А могло быть и так: ветер перешел на норд задолго до рассвета, и шебека, обладая лучшей маневренностью благодаря фоку на бушприте и латинским парусам на фок-мачте и бизани, сумела оттеснить бригантину от берега до Картахены, чтобы не дать ей возможности укрыться в этом порту. Есть и третий вариант: стараясь уйти от шебеки и сбить ее со следа, «Деи Глория» оказалась на слишком большом расстоянии от единственного места, где могла получить помощь. А может быть, капитан Элескано, человек упрямый и верный своему долгу, получил строгий приказ не заходить ни в какой иной порт, кроме Валенсии, чтобы изумруды не попали в чужие руки.

Кой попытался описать первые рассветные лучи солнца, нечеткую еще береговую линию, встревоженные глаза капитана и шкипера, пытающихся определить свое место в море, их отчаяние, когда они поняли, что обмануть корсара в ночной тьме им не удалось и расстояние между ними сокращается. Но как бы то ни было, когда немного развиднелось, капитан, конечно, первым делом осмотрел рангоут, задаваясь вопросом, как долго мачты еще выдержат такое количество парусов при боковом ветре, а шкипер отправился на левый борт брать пеленги.

Разумеется, он брал пеленги одновременно, и в результате получил: Хунко-Гранде – 345°, мыс Негрете – 295° и мыс Палое – 30°. Потом нашел точку пересечения восстановленных прямых на карте и установил местоположение «Деи Глории». Нетрудно представить себе шкипера с подзорной трубой и алидадой, полностью погруженного в свое дело, и юнгу, который стоит с листом бумаги, чтобы записывать наблюдения шкипера, но уголком глаза поглядывает на приближающиеся паруса корсара, окрашенные розоватым цветом первых горизонтальных лучей солнца. Потом оба – сломя голову вниз, нанести данные на карту Уррутии, юнга – бегом на полуют по накренившейся палубе, протягивает капитану листок как раз в ту минуту, когда с жутким треском ломается мачта, капитан дает приказ команде рубить снасти, выбрасывать паруса за борт, орудийной прислуге – запалить фитили. «Деи Глория» сошла с курса и отправилась навстречу своей трагической судьбе.

Кой умолк, заметив, что голос его дрогнул. Это были моряки. В конце концов, эти люди были моряками, как и он. Хорошими моряками. Все их страхи, все их чувства он мог представить себе так точно и полно, будто сам был на борту «Деи Глории».

Танжер внимательно на него смотрела.

– Ты хорошо рассказываешь, Кой.

Кой потянулся к своему носу. Он видел, как туман постепенно рассеивается, солнце поднимается над серым туманным кругом иллюминатора и света становится все больше. А еще в открытый порт бригантины он видел, как все ближе придвигается корсарская шебека «Черги».

– Это не так трудно, – сказал он. – В каком-то смысле совсем нетрудно…

Он закрыл глаза. Во рту вдруг пересохло, он взмок, насквозь мокрым стал и платок, который он только что повязал по лбу. В эту минуту, склонившись над черным четырехфунтовым орудием, в дыму от зажженных фитилей, он слышал шумное дыхание своих товарищей, скорчившихся у лафета с банником, досыльником и зарядами в полной готовности заряжать, чистить и давать залпы.

– Во всяком случае, – сказал он, – я не могу утверждать, что все было именно так.

– А как ты объяснишь, что юнгу подобрали все-таки южнее Картахены?

Кой пожал плечами. Грохот пушечных выстрелов и треск древесины, звучавшие в его голове, медленно затихали. Пальцем он провел по карте линию по диагонали к юго-западу.

– Так же, как мы объясняли это раньше. Единственная разница – ветер был не северо-западный, а северо-восточный. На рассвете ветер мог перейти на несколько румбов восточное, и тогда юнгу унесло бы дальше в открытое море, но он попал на траверз Картахены, на несколько миль южнее, где его и подобрали на следующий день.