Поцелуй дочери канонира

— Нас по-прежнему интересуют любые ваши встречи по дороге домой в прошлый вторник

— Я сказал вам, что никого не видел.

Берден опустился на бревно и похлопал по гладкой сухой коре рядом с собой. Габбитас неохотно сел. С выражением робкого возмущения на лице он выслушал рассказ инспектора о визите Джоан Гарленд.

— Я не видел ее, и я не знаю ее. Я не обгонял и вообще не видел никаких машин. А почему вы не спросите у нее?

— Мы не можем ее найти. Она исчезла, — ответил Берден, и хотя не в его правилах было сообщать подозреваемым о планах следствия, добавил: — Знаете, сегодня мы начинаем искать в здешних лесах… — он посмотрел на Габбитаса в упор, — …ее тело.

— Я приехал домой в восемь двадцать, — сказал Габбитас с нажимом. — Я не могу этого доказать, потому что я был один и никого не встретил по дороге. Я ехал по дороге из Помфрет-Монакорума и не обогнал и не встретил ни одной машины. Ни одной машины не было около Танкред-Хауса: ни у парадного крыльца, ни на объездной дороге, ни у черного хода. Я это знаю, я вам правду говорю!

Берден подумал: «Трудно поверить, что, возвращаясь в то время той дорогой, ты не видел обе машины, но что ты не видел ни одной — это невероятно. Ты врешь, и для этого у тебя должна быть по-настоящему серьезная причина». Однако «БМВ» Джоан Гарленд остался в гараже. Приехала ли она на какой-то другой машине? Но эта другая машина тоже должна была где-то находиться. Могла ли Джоан приехать на такси?

— Чем вы занимались до того, как приехали сюда?

Вопрос, казалось, удивил Габбитаса.

— К чему вы спрашиваете?

— Это обычный вопрос, — сказал Берден терпеливо, — который принято задавать при расследовании убийства. Скажите, например, как вы получили эту работу?

Габбитас задумался. После долгой паузы он вернулся к первому вопросу Бердена.

— Я дипломированный лесовод. Я говорил вам, что немного преподаю. Но по-настоящему дела пошли после бури 1987 года, или урагана, как его называют. После него тут появилось столько работы, что местные лесничие никак не справлялись. Я даже заработал кое-какие деньги — так, для разнообразия. Я работал в окрестностях Мидхерста… — Он поднял глаза, и его взгляд показался Бердену хитрым. — Как раз в том месте, где я был в тот вечер, когда здесь случилась вся эта история.

— Ага, где вы чистили участок и никто вас не видел… Габбитас сделал нетерпеливый жест. Он вообще

постоянно взмахивал руками, чтобы выразить свои эмоции.

— Я говорил вам, что у меня одинокая работа. Не такая, когда целый день вокруг люди. Прошлой зимой, то есть теперь уже позапрошлой, основную часть вывала после бури уже почти разобрали, и тут мне попалось объявление о том, что сюда требуется лесничий.

— А где, в журнале? В местном листке?

— В «Таймс», — ответил Габбитас с легкой улыбкой. — Давина Флори лично беседовала со мной. Она вручила мне свою книжку про здешние леса, но я на нее едва взглянул. — Он опять взмахнул руками. — Дом — вот что меня привлекло. — Он произнес это быстро — очень похоже, подумал Берден, что он старался предупредить вопрос, не девушка ли была главной приманкой. — А теперь, если позволите, я пойду свалю то дерево, пока оно не упало и не наделало тут ненужного ущерба.

Берден двинулся в обратный путь и пошел на сей раз садом и через засыпанную гравием площадку, по другую сторону которой располагалась конюшня. На площадке стояла машина Вексфорда, два маркированных полицейских микроавтобуса, «воксхолл» сержанта Вайна и его собственная машина. Берден вошел в конюшню.

Вексфорда он застал за не свойственным тому занятием — тот сидел перед компьютером, уставившись на экран. На монитор Джерри Хайнда. Старший инспектор поднял глаза, и его лицо поразило Бердена. Серое, постаревшее. На нем явно пролегли новые морщины, а в глазах появилась некая тоска. Это длилось мгновение, будто Вексфорд вдруг утратил контроль над собой, но вот он сделал внутренне усилие, и на его лицо вернулось обычное — ну, или почти обычное — выражение. Хайнд, щелкая по клавиатуре, вывел на экран какой-то длинный и непостижимый для Бердена список.

Вексфорд вспомнил жалобу Дейзи Флори — и ему тоже нужен был кто-то, кому он мог бы исповедаться. Дора не разделяла его чувств. Он многое бы дал за возможность рассказать кому-то о том, что Шейла считает, будто он, ее отец, предубежден против Огастина Кейси и заставил себя ненавидеть его. О том, что она, как ни дико это звучит, настолько влюблена в этого Кейси, что говорит, что впервые чувствует себя по-настоящему влюбленной. Что если ей придется выбирать — и это было самое ужасное, — она «прилепится» (странно, но она использовала именно это библейское слово) к Кейси и отвернется от родителей. Высказав ему все это с глазу на глаз во время невеселой прогулки, пока Кейси отлеживался в постели после бренди, Шейла поразила Вексфорда в самое сердце. Так сказала бы Дейзи Флори. Если Вексфорд и мог чем-то утешиться, то лишь тем, что Шейле предложили роль, от которой она не могла отказаться, а Кейси уезжает в Неваду.