Поцелуй дочери канонира

— Похоже, вам такое понравилось бы.

— Только как сюжет. Ладно, поеду домой.

— И где же ваш дом?

— В Черитоне. Хотите анекдот? Я только вчера прочитал. По-моему, чудесный. Лорд Галифакс говорит Джону Уилксу^[21]: «Честное слово, сэр, не знаю, от чего вы скорее умрете — на виселице или от сифилиса». А Уилкс, не задумываясь, говорит: «Это зависит, милорд, от того, что я прежде разделю с вашей светлостью — принципы или любовницу».

— Я слышал его. А к чему вы это?

— А, он как бы напоминает мне обо мне.

Себрайт махнул инспектору на прощанье, сел в свою машину и поехал — как-то слишком поспешно к короткой дороге.

Гуннар или Понтер действует в «Песни о Нибелунгах». Гуннар — скандинавская форма имени, Гюнтер — германская или бургундская. Понтер хотел пройти сквозь пламя, окружавшее замок Брюнхильды, чтобы взять ее в жены, но не смог этого сделать, и тогда Зигфрид, приняв облик Понтера, прошел сквозь огонь и три ночи оставался с Брюнхильдой. Они спали на одном ложе, но между ними лежал обнаженный меч. Вагнер написал об этом несколько опер. Все это Бердену изложила жена, провожая его в Лондон на встречу с Понтером Джонсом. Временами Бердену казалось, что жена знает все — во всяком случае, в этой области. Это нисколько его не унижало, напротив, бесконечно восхищало, к тому же часто оказывалось полезным. Дженни была умнее Вексфордова словаря и вдобавок, как Берден все время ей говорил, гораздо красивее.

— Как, ты думаешь, они его укладывали? Меч, я имею в виду. Если плашмя, так он не особо чему-то помешает. Если сверху постелить простыню, его и не почувствуешь.

— Им приходилось устанавливать его на ребро, — авторитетно изрекла Дженни, — упирать рукоятку в изголовье кровати. Попробуй представить. Только ведь этого никто никогда не делал — это все литература.

Машину вел Вайн. Барри был из тех парней, которые получают от вождения удовольствие, не пускают жен за руль и, какая бы длинная дорога ни осталась позади, всегда сохраняют бодрый настрой. Барри как-то рассказал Бердену, что однажды в одиночку и без остановки (не считая недолгой переправы на пароме в фишгард) ехал домой из западной Ирландии. В этот же раз им предстояло одолеть всего пятьдесят миль.

— А знаете выражение «поцелуй дочь канонира»?

— Не слыхал.

Еще немного — и Берден почувствует себя полным невежей.

— Оно значит что-то совсем другое, из другой области. Не помню.

Дом Понтера Джонса находился рядом с футбольным стадионом «Арсенал». Улица была застроена одинаковыми викторианскими домами из серого кирпича. В одном из них и жил отец Дейзи. На Ниневия-роуд стоянка разрешена везде, так что Барри мог оставить машину у любого из домов.

— Завтра в это время будет светло, — сказал Барри, нашаривая засов калитки. — Ночью время переведут на час вперед.

— Вперед или назад? Никогда не могу запомнить.

— Весной вперед, осенью назад.

Берден, которому надоело выслушивать инструкции, уже хотел возразить, что время нельзя перевести ни вперед, ни назад, но в этот момент распахнулась дверь и на них хлынул поток яркого света. На крыльцо вышел хозяин. Он протянул руку каждому из детективов, словно старым друзьям или, по крайней мере, гостям, которых пригласили.

— Ну что, нашли дорогу? — Такой вопрос можно задать, только заранее зная ответ, и тем не менее люди все время его задают. А Г.Г. Джонс задал и второй такой же: — Машину где-то оставили, да? — Голос его был весел.

Джонс оказался моложе, чем думал Берден, — или просто моложаво выглядел. В комнате они увидели его при свете, а не против света, и Берден мог дать ему разве чуть больше сорока. Берден также ожидал сходства с Дейзи, но его не было — во всяком случае, такого, чтобы обнаруживалось с первого беглого взгляда. Джонс был блондин с широким румяным лицом. Своим моложавым видом он отчасти и был обязан младенчески круглому скуластому лицу со вздернутым носом. Дейзи так же мало походила на отца, как и на мать — она была дочерью своей бабки.

Мистер Джонс явно страдал избытком веса. Он был слишком толстым даже для своего плотного сложения. Под свитером обозначалось заметное брюшко, которое проявляло склонность когда-нибудь превратиться во внушительное пузо. Понтер казался спокойным и всем довольным человеком, которому нечего скрывать, и продолжал вести себя с детективами, как с дорогими гостями. Принес бутылку виски, три банки пива и три высоких стакана.

---

21 Джон Уилкс (1727–1797) — британский политический реформатор.