А ты пребудешь вечно

Верден не мог больше сдерживать свои чувства.

— Неужели вы не держите никакой злобы? — спросил оп. — По-моему, вы должны были бы возненавидеть и его, и его жену, и эту Уэст.

Она пожала плечами:

— Бедная Леони. Она слишком жалкая сейчас, чтобы ее ненавидеть. Мне она всегда скорее нравилась. Я не испытываю ненависти ни к Мэтью, ни к его жене. Они ничего не могли поделать. Они сделали то, что должны были сделать. Нельзя же ждать, чтобы все они испортили себе жизнь ради меня.

— Боюсь, что я слишком старомоден в этих вопросах, — сказал Берден. — Я верю в самодисциплину. Но они испортили жизнь вам, разно не так?

— О нет! У меня есть Джон, и благодаря ему я очень счастлива.

— Миссис Лоуренс…

— Джемма!

— Джемма, — смущенно сказал оп. — Я должен предостеречь вас, чтобы вы не возлагали слишком больших надежд на понедельник. Вы не должны вообще возлагать слишком больших надежд. Мой начальник — старший инспектор Уэксфорд — не слишком верит в достоверность этого письма. Он уверен, что это — фальшивка.

Она немного побледнела и всплеснула руками.

— Никто не стал бы писать подобного письма, — наивно сказала она, — если бы это не было правдой. Никто не может быть таким жестоким.

— Но люди жестоки. Неужели вы этого не знаете?

— Ни за что не поверю этому. Я знаю, что Джон будет здесь в понедельник. Пожалуйста… пожалуйста, не разубеждайте меня. Я верю в это, и это делает меня такой счастливой.

Он беспомощно покачал головой. Ее глаза были умоляющими, они умоляли его сказать хоть одно ободряющее слово. И тут, к его ужасу, она опустилась перед ним на колени и взяла обе его руки в свои.

— Пожалуйста, Майк, скажите мне, что вы верите, что все будет в порядке. Просто скажите, что шанс есть. Должен быть, правда? Пожалуйста, Майк!

Ее ногти впились в его запястья.

— Шанс существует всегда…

— Этого мало, этого мало! Улыбнитесь мне. Покажите, что шанс есть!

Он улыбнулся, почти с отчаянием. Она вскочила на ноги:

— Сидите здесь. Я сделаю кофе.

Вечер угасал. Скоро станет совсем темно. Он знал, что ему надо было сейчас уйти, пойти за ней следом и сказать: «Что ж, раз все в порядке, я пойду». Оставаться здесь не следовало, это явно выходило за рамки его обязанностей. Если ей необходимо общество, это должно было быть общество миссис Крэнток или одного из ее странных друзей.

Но он не мог уйти. Это оказалось невозможно. Каким же лицемером он был со всеми своими разговорами о самодисциплине. «Джин», — попробовал он произнести вслух это имя. Если бы Джин находилась дома, он бы не остался, ему не нужно было бы никакого умения владеть собой.

Джемма вернулась с кофе, и они выпили его в темноте. Вскоре он уже с трудом различал ее и в то же время каким-то образом ощущал присутствие этой женщины еще более сильно. С одной стороны, Берден хотел, чтобы она зажгла свет, но в то же время молил Бога, чтобы Джемма не делала этого и не разрушала тем самым атмосферу — теплую, темную и пропитанную ее ароматом. Напряженную и при этом мирную.

Она подлила ему еще кофе, и их руки соприкоснулись.

— Расскажите мне о вашей жене, — попросила Джемма.

Майк никогда никому не рассказывал о Джин. Он не относился к числу людей, распахивающих свои сердца и обнажающих души. Грейс пыталась вызвать его на разговор. Этот идиот Кэмб пытался, и сам Уэксфорд, делая это более тонко и тактично. И все же Берден был бы рад излить кому-то душу, если бы только мог найти подходящего слушателя. Эта красивая добрая женщина не была подходящим слушателем. Разве могла она, с ее странным прошлым, с ее необыкновенной терпимостью, понять его представления о моногамии, его преданную одной женщине жизнь? Как мог он рассказывать ей о своей простой и нежной Джин, ее тихом существовании и ее ужасной смерти?

— Все кончено теперь, — коротко сказал Берден. — И лучше все забыть.

Он слишком поздно понял, какое впечатление произвели его слова.

— Даже если вы были слишком счастливы, вы скучаете не только по человеку, вы скучаете по любви.

Это была правда. Даже для него это была правда. Но любовь — не совсем то слово. В его снах была не любовь, и Джин никогда не приходила в них. Словно пытаясь отогнать собственные мысли, он резко сказал:

— Говорят, можно найти замену, но вы не можете. И я не могу.

— Не замену. Это неправильное слово. Но кого-то еще, для любви другого рода. Это возможно.