Вояж на Кудыкину гору

– Я… Это… – заблеяла Мариша и, вдруг решившись, выпалила, указывая на Сущева: – Пусть этот урод скажет, куда он дел моего мужа!

Похоже, оперативников позабавила эта сцена, потому что Миша сразу же повернулся к Сущеву и произнес:

– Слышали, эта женщина обвиняет вас в похищении человека. Что скажете?

– Это какая-то сумасшедшая! – возмутился Сущев. – Я – порядочный человек. Все, что вы тут про меня наплели, просто бред. Я не могу вам сказать, кто убил Никиту, но, поверьте, это не я. Никита был моим ближайшим другом. Он всегда приходил мне на выручку, когда у меня случались неприятности. Я желал ему только добра!

– И поэтому хотели, чтобы он освободил для вас свое директорское кресло! – закричала возмущенная до глубины души таким лицемерием Мариша. – Разумеется, исключительно для его же собственной пользы. Чтобы человек не перетрудился, возглавляя свою же собственную клинику! Не сомневаюсь, вы думали, у вас это получится гораздо лучше!

– Я не понимаю, почему меня обвиняют! – возмутился Максим. – Неужели вы думаете, что я мог убить своего друга?

– Вы же медик? – полувопросительно произнес Женя. – А раны, нанесенные господину Кураеву, были сделаны весьма профессионально. Не каждому в темноте удастся найти артерию на шее и ударить точно в нее.

– Это случайность! Я не убивал! Может быть, какой-то другой медик! – заголосил Сущев. – Но не я. Это все те арабы!

– Какие еще арабы? – мигом насторожился Женя.

– Не знаю, но Никита жаловался мне, что его преследуют какие-то иностранцы, по виду напоминающие арабов. Никита их страшно боялся. И я уверен, что его смерть – их рук дело.

– А мой муж? – выступила вперед Мариша. – Он где?

– Откуда мне знать? – вылупился на нее Сущев. – Кто вы вообще такая? Я не знаю ни вас, ни вашего мужа!

– Предположим, что со мной вы до сегодняшнего дня не имели счастья быть знакомы, но вот моего мужа вы точно видели! – закричала Мариша. – Это его пригласил Кураев, чтобы охранять от той распоясавшейся банды актеров, которых вы наняли, чтобы довести вашего друга до нервного срыва! Может быть, арабы тоже ваших рук дело? Пригласили, как и тех актеров, чтобы они попугали беднягу Кураева.

– Какая банда актеров? – забормотал Сущев, но глазки его предательски забегали. – Впервые слышу! В чем вы меня обвиняете?

– Лучше уж признайтесь сами, – ласково попросил его Женя. – Мы ведь тоже не лыком шиты. И явились к вам не с пустыми руками. Мы и с некоторыми актрисами, несчастными вдовами, побеседовали. И показания их запротоколировали. И у нотариуса побывали.

– А при чем тут нотариус? – вконец смешался Сущев.

– Вы же не станете утверждать, что не знали о том, что ваш друг после развода с женой составил завещание в вашу пользу, – сказал Женя. – Завещание, в котором говорится, что после его смерти владельцем этой клиники, а также всего его имущества становитесь вы и никто иной.

– Я не знал!

– Как не стыдно обманывать следствие! Да еще так глупо, – укорил его Женя. – Завещание составлялось в вашем присутствии. И конечно, вы знали не только о его существовании, но и его содержание не было для вас тайной. А что, больше-то у покойного никаких особых ценностей не оказалось? Клиника ведь доходы стала приносить только недавно. И все деньги, насколько я понимаю, он вкладывал в покупку нового оборудования и прочую модернизацию.

– Но я не убивал Никиту! У меня есть алиби!

– Вы уж извините, но ваше алиби просто смехотворно, – вмешался в разговор Миша. – Вы нам сказали, что провели ночь убийства вашего друга с одной особой – Еленой Воробьевой. Но эта девушка числится вашей невестой. И, разумеется, подтвердит любое ваше слово, если бы вы у нее об этом попросили. Так что, господин Сущев, прошу вас пройти с нами. Будем разбираться в отделении.

– Нет, пусть сначала скажет, куда он дел моего мужа! – снова закричала Мариша, чувствуя, что Сущев ускользает буквально у нее из-под носа.

– Скажете? – воззвал к нему Миша.

Сущев молча покачал головой. Миша сочувственно посмотрел на Маришу и сказал:

– Придется вам подождать, пока у господина Сущева появится настроение говорить с нами.

– Ну да, – пробормотала Мариша. – Ждите! Вам-то что! А у меня муж от язвы загибается где-то в застенках, куда его этот урод определил! А может быть, он вообще уже мертв!

И при мысли о том, что она никогда не увидит своего Смайла, на глаза у Мариши навернулись слезы. Однако рыдать ей пришлось в одиночестве, потому что ментам было не до ее личных переживаний. Они попросту ушли, забрав с собой Сущева. Но даже порыдать всласть Марише не удалось, потому что в это время зазвонил ее мобильник.