100 великих архитекторов

В мае 1816 года Стасова назначили членом «Комитета для приведения в лучшее состояние всех строений и гидравлических работ в Санкт-Петербурге и прикосновенных к оному местах».

Значительна роль Стасова в создании ансамбля Марсова поля, где он построил казармы Павловского гвардейского полка и неподалеку от них Главные конюшни. Оба проекта были выполнены в 1816 году. Казармы строились с 1817 по 1819 год, а конюшни – с 1817 по 1823 год.

Павловские казармы – одно из лучших произведений архитектора. Все выдержано в простых и строгих пропорциях. Какие же это казармы? Фасадом в сторону Летнего сада стоит красивый дворец. Посредине центральной части выдвинута вперед колоннада строгого, монументального дорического ордера в двенадцать стволов. Она несет высокий аттик – стену над карнизом, украшенную щедро барельефами. Колоннада поставлена на высокую аркаду первого этажа. Фасад заканчивается с обеих сторон шестиколонными портиками с фронтонами, также поставленными на аркады первого этажа. На фасаде по улице Халтурина тоже поставлен десятиколонный портик с фронтоном и за ним высокий аттик с барельефами военных доспехов. В центре аркады первого этажа расположены ворота, украшенные по обе стороны нишами.

Осенью 1816 года Стасов снова работает в Москве. Ему было поручено составление проекта на восстановление царского дворца в Московском Кремле, пострадавшего во время пожара 1812 года.

Его проект совершенно изменил внешний вид здания благодаря расширению третьего, мезонинного этажа на всю площадь дворца. Надстройка вызвала появление двух новых каменных лестниц. Отделка фасадов была очень простой, только фасаду со стороны Москвы-реки придавалась большая парадность.

Вскоре жизнь Стасова круто переменилась. В слободе Семеновского полка в бревенчатом доме с мезонином жила семья Марии Федоровны Сучковой, вдовы гвардейского поручика. Стасов познакомился с ее дочерью, двадцатилетней красавицей Машей, и страстно влюбился в нее. Больше года продолжались встречи – в Семенцах и в Москве, где Маша гостила у родственников. Признаться в своем чувстве у него, однако, долго не хватало смелости: такая разница в летах. В начале года Василий Петрович сделал девушке предложение, а 6 августа 1817 года Василий Петрович и Мария Абрамовна стали мужем и женой. Супруги поселились в одном из кавалерских флигелей, рядом с Лицеем. А к зиме сняли квартиру в доме коллежской советницы Ошметковой, на углу Перовой линии и Большого проспекта Васильевского острова.

В мае 1818 года у них родился первенец. Его нарекли Николаем. Спустя год, в июле, – сын Александр, в 1820 году – дочь Софья, в 1822 году – дочь Надежда, а через два года, 2 января, – сын Владимир, 20 января 1828 года – Дмитрий. В июне следующего года семья Стасовых снова увеличилась: родился мальчик, которого назвали Борисом. Стасовы переехали с Васильевского острова к Семеновскому мосту, где заняли большую квартиру в доме Цыгарова, на углу Гороховой и Большого Казачьего переулка. Воспитывать детей помогали мать зодчего Анна Антипьевна и его сестра Вера Петровна. Она до конца своих дней прожила у брата.

Служба постоянно отрывала Стасова от семьи, почти не оставляя времени для занятий с детьми. Василий Петрович писал жене: «В короткое время, которое я пробыл с тобою, мой друг, не успел сказать ни слова, что должен был для общего спокойствия нашего и доброго воспитания детей, для их счастья, и потому должен сказать на письме… По свойству моему, или, лучше сказать, по моей натуре, мне нужно для исправления моей должности совершенное спокойствие духа, без которого я не только с честью, но и с успехом упражняться не могу, а потому прошу, так как от должности моей зависит все благополучие наше и наших детей, оставлять меня, когда я в кабинете, в совершенном покое…»

Стасов не терпел безделья, считая его безнравственным. Труд для него был источником радости и громадного удовлетворения. Ему очень хотелось, чтобы в семье также умели с пользой проводить каждый час. Жене он советовал «сверх рукоделий заняться изучением… французского языка». Сам он в совершенстве владел французским, итальянским, несколько хуже знал немецкий, который изучал еще в гимназии. Стасов считал также, что Мария Абрамовна должна не жалеть времени на музыкальное «учение». «Иностранный язык и музыка – оба сии занятия сделаются по времени сладостным утешением, когда будешь в состоянии наставлять ими детей; ничего нет на свете столь почтенного и столь любезного, когда сама мать делается учителем и наставником детей своих».