Голос

Дельмон снова взял слово и расставил акценты, подчеркнув, что кропотливая работа продолжается, что с первого убийства она не прерывалась ни на миг. Чтобы главный растолковывал свою стратегию какому-то Саньяку! Брюсу показалось, что даже такой тонкий политик, как Дельмон, играл достаточно напряженно. И все это лишь пролог. Ведь на подмостки еще не вышел новый актер. А публика подобралась отборная: все офицеры, занимающиеся делом уже три года. И женщина в качестве примадонны. Его открытие. Знаменитая Мартина Левин.

Пока что она оставалась в тени. Примерно тридцать пять лет, гладкие каштановые волосы, разделенные прямым пробором, круглые щеки. Ничего особенного, если не считать рта. Пухлые губы, сжатые в молчании, без всякого выражения. Серый брючный костюм, черный свитер. Руки в карманах, ноги расставлены— немного по-мужски. Она произнесла лишь несколько обычных любезностей, так что никто не услышал ее знаменитый «тембр голоса».

Для очистки совести Алекс Брюс еще раз проконсультировался у своего специалиста-акустика. Ученый признавал, что существует тип голоса, Действующий на убийцу как спусковой механизм. Но, по его мнению, тайна спуска скрывалась в голове Вокса. Конечно, можно было установить особенности голосов жертв. Достаточно было определить частоту вибрации их голосовых связок— по записям восстановили одно и то же слово, произнесенное всеми убитыми. Но в этом эксперименте не было ничего научного. Саньяк засадил звукоинженера за изучение мини-кассет с записями изнасилований и звукового материала, оставшегося после адвоката и других жертв. Психологическое состояние женщин в момент нападения и уровень стресса зависели от их характеров. Бесконечное число вариантов, если сравнивать звуковую открытку Жюдит или запись выступления Агаты с предсмертными словами Изабель. Как определить сходство в скорости артикуляции или интенсивности повышений голоса в подобных обстоятельствах? И как составить идеальный не фото-, а звукоробот?

Ученый не верил в такую возможность. Брюс тоже. Несмотря на тот случай в метро, когда ему в голову вдруг пришла мысль попросить пассажирку заговорить за спиной Кассиди. Но там речь шла об интуиции, и ее можно было проверить на месте. Ничего общего с предстоящей медиаобедней, которую отслужит Левин с ее голосом-приманкой. Неужели Саньяк действительно верит в это? Он нашел повод, чтобы оправдать свое постоянное присутствие в уголовном розыске, и в течение шести месяцев зарабатывал на поисках принцессы, протестировав за это время более сотни сотрудниц полиции. В результате нашли очередную Золушку. Хрустальные башмачки пришлись впору Мартине Левин. Очень трогательно.

Наконец, Саньяк встал со своего насеста и перешел к представлению.

— Мы имеем дело с убийцей, дошедшим до крайности, — начал он. — Как совершенно справедливо заметил майор Брюс, Вокс повел игру, в которой хочет чувствовать себя хозяином. Мы решили встать на его позицию. Удалось определить, что капитана Левин способен воздействовать на нашего серийного убийцу. Поэтому ей предстоит выступить по радио и телевидению в качестве официального представителя судебной полиции по делу, волнующему и терроризирующему общество. Формально она обратится к Воксу. Она скажет ему, что мы согласны на его игру, что ее приход означает наш ход пешкой на его доске и что мы считаем партию достаточно интересной, чтобы освещать ее в средствах массовой информации. — Небольшая пауза, взгляд пробежал по собравшимся, чтобы убедиться, что тридцать полицейских следят за каждым его словом, и психолог продолжил: — Я знаю, что думает большинство из вас. Я знаю и понимаю это. Ваш опыт научил вас, что поимка преступника— это вопрос времени, тщательного труда и терпеливого анализа данных. И тут вы правы. Однако я прошу вас проявить… воображение. Серийный убийца пытается сбить преследователей со следа. По-моему, лучший ответ состоит в том, чтобы дать ему понять— в интеллектуальном плане мы не менее изобретательны. Встав по другую сторону барьера, мы побудим его к совершению движений, контролировать которые ему будет труднее. Иными словами, к риску. И следовательно, к ошибкам. Которых до сих пор ему удавалось чудесным образом избегать.

«Потрясающе. Просто доктор Франкенштейн, восхищенный деяниями своего детища», — думал Брюс, глядя на судебного психолога. Он действительно выглядит уверенным в себе, он наслаждается игрой. Как будто, несмотря на все новые и новые трупы, все на самом деле относительно: по сути дела, мы ничего не значим. Несколько пешек на доске. Несколько деревянных бусинок в четках из ливанского кедра.