Голос

— Да ты прямо стахановка!

— Из-за этого телефонного звонка я даже запомнила кусочек сна. Такого уже давно не случалось. Вообще я никогда не запоминаю свои сны.

Б рюс вспомнил слова Фреда Геджа. В Левин есть какой-то надлом. На секунду он прикрыл глаза, словно пытался телепатически перехватить кусочек ее сна.

— Ну и что тебе снилось? Мужчина?

— Нет, тень. Присутствие.

— Ну, значит, это был кусочек кошмара.

— Может быть. А ты зачем звонишь? Есть новости?

— Как тебе такая идея: Вокс мечтает стать бессмертным существом, потому что хочет избавиться от своих страстей?

— Он мечтает перекачать свою память в робота, да?

— Ну да. Но ты можешь понять, какую роль в этом играет похищение голосов?

Левин на мгновение замолчала. Брюс слышал ее дыхание. Он прислушивался, не прозвучит ли в трубке мужской голос, как это случилось с предыдущим звонком. Но ничего не было. Этой ночью Левин спала одна.

— Алекс?

Н очь придавала ее голосу бархатные нотки. Он выждал, пока она заговорит дальше.

— Алекс, ты тут?

— Да, я слушаю.

— Допустим, что в один прекрасный день мы сможем перекачивать нашу память в компьютер или в какую-то кибернетическую штуковину. Тогда нам придется расстаться с нашим бренным телом.

— В этом-то и дело.

— Ну, так вот, все, что останется от нас, прежних, это наши голоса. Даже если это будет просто запись. Уже сейчас делают великолепные записи. А что будет в будущем, представляешь?

— Неглупо, Левин.

— Честно говоря, я над этим много думала.

— А это доказывает, что мы были правы с самого начала и что, вопреки всем теориям Саньяка, Вокс западает именно на голос.

— Да, но не только по сексуальным мотивам.

14

Ему снилось, что он бежит по темному лесу за женщиной в белом и никак не может догнать ее. В воздухе замелькал золотой колокольчик; его маленькие, покрытые пушком крылышки трепетали, как у птички. Колокольчик плясал в поле его зрения, закрывая от него мускулистое тело бегуньи. Потом колокольчик зазвонил. Он звонил, звонил, звонил…

— Алло, Брюс! Это Матье Дельмон. Снова Вокс.

— Когда?

— Этой ночью. В «Шератоне» у второго терминала в «Руасси-Шарль де Голль». Жертва — стюардесса наземных служб аэропорта. Элоди Дожье, двадцати шести лет. Он снова напал ночью. Поскольку там хорошая звукоизоляция, тревогу подняли только потому, что кто-то снял номер, соседний с тем, где произошло убийство. На сей раз там на всю мощь работал телевизор. Я послал на место Санчеса и Шеффера. Они вас ждут.

— Я выезжаю немедленно.

Брюс посмотрел на будильник. Без четверти пять. Он позвонил Левин, извинился, что будит ее во второй раз, и попросил как можно скорее присоединиться к остальным. Она спокойно ответила, что на мотоцикле доберется туда за полчаса.

Войдя в тридцать седьмой номер, Брюс отметил, что Левин точно рассчитала время. Она сидела на корточках перед обнаженным телом жертвы и смотрела, как Санчес аккуратно отклеивает прозрачный скотч с ее век. Молодая женщина, брюнетка с длинными густыми волосами. Брюс отогнал от себя мысль о том, что они напомнили ему Тессу. Как обычно, волосы были разложены венком вокруг лица, обезображенного стигматами удушения. Шея: то же кровавое месиво. Брюс подошел поближе. Шеффер и Левин повернулись к нему. Ее лицо оставалось спокойным, как всегда. Шеффер пояснил:

— Две полоски скотча удерживали глаза открытыми.

Брюс посмотрел на телевизор, на пульт управления, валявшийся на ковре, словно его бросили туда от двери, и сказал:

— Вчера вечером показывали американский фильм с Мелом Гибсоном. В одной сцене его пытают и подклеивают веки скотчем.

— Прямо в яблочко, — сказал Шеффер.

— Во время фильма мне кто-то позвонил и не назвался, — продолжал Брюс.

— Ладно, звонок отследят, — сказал Шеффер. — Мы быстро узнаем, если звонили из «Шератона».

— Он хотел убедиться, что я смотрю фильм, — сказал Брюс.

— Можно подумать, что вся мизансцена поставлена специально для тебя, Алекс, — сказала Мартина Левин.

— Может быть, но шоу изменилось, — вмешался Санчес.

В се повернулись к эксперту, а тот продолжал:

— Видны следы наручников, он пользовался музыкальной струной. Но в горле нет кассеты, и я почти уверен, что не было никакого сексуального контакта.

— Так что же, мы имеем дело с имитатором? — спросила Левин.

— Когда получим из лаборатории данные о частицах виолончельной струны, тогда узнаем, — ответил Брюс— Фирма ни разу не упоминалась в прессе. Ты знаешь, что тебе остается сделать, Санчес?