Голос

— Проклятый фашист, легавый! Я с тебя шкуру спущу! Останешься без места, яйца оторву, гад!

— Имя Тессы Роббинс вам ничего не говорит, Саньяк? — спросил Брюс, вынимая пистолет из кобуры.

Психолог поднял голову, увидел направленный на него ствол «манурина». Покачиваясь, он выпрямился. Успокаивающим жестом поднял руку к лицу. На фоне всей этой дерготни движение получилось неожиданно медленным, рухнули последние бастионы надменной наглости, лицо исказилось гримасой. Впрочем, Брюса это не обрадовало. Он надеялся, что противник продержится подольше.

— Это она вам сказала?

— Нет, Тесса не из таких. Почему именно она, Саньяк?

— Я скажу вам чистую правду, все очень просто. Но не убивайте меня за это.

— Валяйте.

— Потому что она привлекательна и не похожа на других, Брюс.

— И, главное, потому что она— моя бывшая жена.

Мгновение они смотрели друг на друга, потом психолог покачал головой:

— Признаю, что вел себя, как скотина.

— Я вот подумал в машине, пока вы мне излагали результаты вашего тонкого анализа. А что, если вы вели себя как скотина и в более широком смысле слова?

— Что вы хотите сказать?

— Что, если вы вели себя как скотина и убили одиннадцать других женщин, прежде чем решили убить мою?

— В то время, когда Вокс убивал Элоди Дожье, я был у Тессы Роббинс. Для вас, Брюс, это алиби самое идиотское, но оно железное.

— Да еще и манера игры артиста, которой вы так восхищались, изменилась именно на Элоди Дожье. Может быть, мы имеем дело с имитатором.

Саньяк вздохнул и, скривившись, сел на какое-то надгробье.

— Чего вы от меня ждете? Чтобы я сказал, что был в Соединенных Штатах в момент смерти Жюдит Макер? Это я точно помню. Что касается остального, дайте мне время. Я никогда не видел нужды в том, чтобы искать себе алиби, уж поверьте.

— Мы их проверим, можете быть спокойны. Но в глубине души я думаю, что у вас кишка тонка, чтобы убивать. Вы играете по маленькой, Саньяк. Для меня это уровень школьной переменки, даже если вы считаете, что в одиночку разыгрываете перед нами «Опасные связи».

Казалось, Саньяк успокоился. Наверное, подумал, что, раз Брюс разговаривает с ним, дело принимает нормальный оборот. На его лице снова заиграла тонкая улыбка, он сказал:

— А для полицейского вы начитаны.

— Сколько презрения, Саньяк! Только это вас на плаву и держит. Вообще-то мне даже не хочется вам морду начистить.

— Ну ладно, тогда спрячьте вашу пушку и отпустите меня с миром.

— Не сразу. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Мартине Левин.

— Ну, уж с этой-то я не спал, уверяю вас.

— Нет, но могли бы. У меня ощущение, что вы нам подсунули ее по каким-то темным соображениям. Вся эта история с тестированием голосов, это ведь туфта, верно?

Саньяк хихикнул, и этот звук прекрасно вписался в дождливый пейзаж. Короткое и безнадежное кудахтанье. Несмотря на то что его яйцам и репутации грозил конец, он продолжал забавляться.

— Идея с голосами казалась мне не глупее остальных. Я понял, что пора бросить камень в пруд, чтобы вы перестали ходить по кругу. Я тестировал ваших сотрудниц по самым современным научным методикам. Появилась Левин. Мы поняли друг друга с четверти оборота. Она почувствовала, что может попросить меня поставить ее на линию огня. Она усекла, что меня это позабавит. Конечно, она попыталась скрыть от меня, что умирает от желания помочь уголовному отделу в надежде перейти туда на работу. Честно говоря, я действовал по велению инстинкта. Инстинкта охотника. Готов поспорить, что вы задержите Вокса благодаря ей и, следовательно, благодаря мне. Она выглядит этакой тихоней, но она не слабее Вокса. Я вижу, как соединятся их пути.

— Психолог и ясновидящий. Какой талант!

— Вот, первый раз говорю вам всю правду, а вы смеетесь. Вам не хватает тонкости, майор. При всей внешней примитивности у Левин ее в десять раз больше.

— Согласен. С тех пор, как она с нами, я чувствую, что с каждой минутой становлюсь тоньше.

«Демонстрация», — подумал Брюс. Он представил себе, как Левин швыряет в мусорный бак одежду сутенера, а потом гонит парня нагишом по шикарному проспекту восьмого округа. Он представил себе, как Левин, обнаженная и израненная, падает перед складом, а потом бежит к дороге и к цивилизации.

— Раздевайтесь!

— Эй, вы что надумали?

— Ничего сексуального, не бойтесь. Вы не в моем вкусе.

— А если я откажусь, вы же меня не прикончите? Как вы объясните все это своему начальству?