– Я редко обещаю, но если обещаю – всегда выполняю обещанное! Итак, переговоры были блефом?
– Догадайся с трех раз.
– Я так и думал. – Железовский кинул взгляд на Купаву, сидевшую на кровати с окаменевшим лицом. – Но ведь для тебя еще что-то значат слова: совесть, честь, справедливость, достоинство? Помоги нам. Выведи отсюда женщин, а я останусь.
– Боюсь, я тебя разочарую. Женщины сами выбрали свою судьбу. Все они тоже останутся здесь и разделят твою участь. Вот если Купава согласится…
– Нет! – глухо ответила жена Мальгина.
– Вот и ответ. – Шаламов развел руками. – Прощайте, господа. До встречи, Геракл. Ешь больше, набирайся сил, они тебе понадобятся, хотя вряд ли спасут. Мышцы в наше время ничего не значат, а голова у тебя варит плохо.
– Ты прав, – согласился Аристарх. – Именно поэтому я тебе и отвечу по-своему.
Никто ничего не успел ни увидеть, ни понять.
Раздался звук пощечины. Голова Шаламова дернулась. Он отшатнулся, ошеломленный, схватился за щеку.
– Ты посмел… меня… ударить?! – Глаза бывшего спасателя налились черным бешенством, лицо исказилось, в груди родился клокочущий рык. – Я же из тебя!..
Фигура Шаламова скачком выросла в размерах, удлинившаяся рука, странно зыбкая, вздрагивающая, текучая, как жидкий металл, с гулом ударила в грудь Аристарха.
Вскрикнули женщины. Радомир снова заплакал.
Но человек-гора устоял, упрямо наклонив голову, налитый грозной силой.
– Хочешь ответить – давай выйдем, герой, иначе пострадают невинные люди.
– Я тебя… в пыль!..
Все пространство камеры передернула судорога, заставляя находившихся в ней пленниц схватиться за уши от боли.
– Прекратите! – раздался чей-то повелительный голос.
«Киборги» отступили, пропуская вперед офицера Службы с типично турецким лицом: смуглая кожа, большой нос, раскосые глаза, щеточка усов.
– Вам сообщение, – продолжал офицер, протягивая Шаламову горошину компакта, словно не замечая его нового облика.
Шаламов перестал «шевелить» пространство, уменьшился в росте, взял горошину.
– Что это?
– Это вызов, насколько я понял. Мы получили по всем каналам сообщение некоего Дара Железвича, бросившего вам вызов. Он ждет вас в пятьдесят шестом, – что это означает, мы не знаем, – и готов сразиться с вами с оружием или без в любое время.
Шаламов раздавил пальцами компакт, ноздри его побелели.
– Щенок! Выжил, значит! Что ж, пора с ним кончать! Этого – в отдельную камеру! – Кивок на Железовского. – Не давать ни пить, ни есть, ни спать, пока я не вернусь!
– Как прикажет начальство.
– Здесь я приказываю! – Голос Шаламова мячиком отскочил от стен, порождая скрипучее эхо. – Выполняйте!
– Слушаюсь! – козырнул офицер.
Шаламов оглянулся на Купаву, взгляд его на мгновение изменился, стал виноватым. Но лишь на мгновение. Он круто развернулся, задел Железовского плечом и вышел. Сделал два шага по коридору, оделся в сеточку молний, растворился в воздухе.
Некоторое время все не двигались, молча глядя друг на друга, потом офицер стражи снял шестигранную фуражку и сказал голосом Майкла Лондона:
– Так как насчет отдельной камеры, камрад Железовский?
– Кто это?! – округлила глаза Забава.
– Рекомендую, – усмехнулся Аристарх. – Миша Лондон, мой друг, Живущий-за-Пределами. Ты его должна помнить.
– Он… не такой…
– А какой? – засмеялся офицер, вдруг меняя облик и превращаясь в Лондона. – Может быть, такой?
– Господи! Майкл! – Забава обняла бывшего коллегу сестры одной рукой. – Я даже не мечтала тебя увидеть! Как же Шаламов тебя не разглядел?
– Он был в раздрае после пощечины Аристарха, вот и не учуял. Здравствуй, Пава. – Лондон подошел к поднявшейся с недоумением на лице Купаве. – Ты меня не помнишь?
– Помню… вы… ты приходил к нам, беседовал с Климом… потом ушел с работы и… по-моему, ты живешь в Америке…
– В Америке живет его натуральный двойник, – прогудел Железовский. – Это «полный» Майкл Лондон. Но давайте выбираться отсюда, дамы и гусары, пока не опомнилась настоящая стража каземата. Даниил может вернуться, и наш план провалится. Где Ромашин?
– Идите за мной, – сказал один из «киборгов», направляясь в глубь коридора.
– Это твои люди? – осведомился Железовский, подталкивая женщин к выходу.
– Естественно, нет, – ответил Лондон, снова превращаясь в турецкого офицера. – Это охранники, но их сознание подчиняется мне.