Поединок со Змеем

золотистым пушком. Дружно ахнули Зоря и Светозор: никогда еще они не видели живого цветка. А сын Неба коснулся его пальцами и сказал:

— Не вовремя ты вылез, малыш. Но с этих пор у твоего племени всегда будет по шесть лепестков. Станешь ты лечить Людей и прозовешься — Перуникой…

СЕКИРА И КОНЬ

Кий с детьми привезли спасенного Бога Грозы к себе в дом, уложили на полати, где потеплей. Но только управились, как что-то стукнуло в дверь. Потом еще. И еще раз.

— Кто там? — спросила кузнечиха. Ей никто не ответил, и Кий сам пошел открывать. На крыльце у порога лежала секира с измятым, иззубренным золотым острием. Пока Кий смотрел, она шевельнулась, вползла в дом, вспрыгнула на полати и виновато легла под руку Бога Грозы.

— Пришла! — сказал ей Перун. — Что толку с тебя?

В избяном тепле ледяная корка обтаивала на лезвии и стекала, как слезы. Кий уже не особенно удивился, когда извне громко и жалобно заржал конь. Выглянувший кузнец увидал чуть живого, тощего жеребца: одно золотое крыло вспыхивало неверным, дрожащим огнем, второе, поломанное, трепетало, не в силах взмахнуть. Кий выдернул несколько кольев плетня, поймал рваные остатки узды и заставил коня войти, пятясь, через дыру — чтобы не выследили. Кое-где в хвосте и гриве еще виднелись нанизанные жемчужины, но вся шерсть от ушей до копыт, прежде белая, была теперь черней черноты.

— Здесь, здесь твой хозяин, — утешил его кузнец. И повел в конюшню, ласково приговаривая: — Это Змей на тебя дохнул, что ты так почернел? А с крылом что? Может, вылечим?

Конь узнал его и шел, прижимаясь щекой к плечу Кия, нетвердо на ослабевших тонких ногах. Кий укутал его попоной, Зоря замесила теплой болтушки. Крыло, покалеченное когда-то, казалось только что перебитым, конь вздрагивал. Кий с сыном бережно вправили косточки, привили лубок:

— Ешь получше да выздоравливай поскорее!

Когда же посреди ночи Светозор пришел навестить жеребца, он увидел рядом с ним Домового. Кудлатый маленький старичок, схожий обликом то ли с Кием, то ли с Киевым умершим отцом, взобравшись на ясли, расчесывал и заплетал в косы длинную гриву, пододвигал корм, мягонькими лапами поглаживал больное крыло:

— Буду гладить гладко, стелить мягко! Станешь снова веселым и резвым, как был!

ТУР — ЗОЛОТЫЕ РОГА

Прежний могучий сын Неба, на которого так надеялись Люди, не смог бы теперь не то что за них заступиться — даже оборонить себя самого. Кий с кузнечихой пробовали лечить раны, но раны не заживали. И от цепей веяло таким морозом, что холодно было в избе — топи, не топи. Кий с сыном пытались их разрубить, но только перепортили острые стальные зубила.

— Туда, где я был, камень падал бы двенадцать дней и ночей, — сказал Кию Перун. — Не минуешь ты горя из-за меня, побратим, когда нагрянут искать. Жаль, не вижу! Небось, постарел за тридцать три года?

— Да и ты не помолодел, хоть и Бог, — ответил кузнец. Он вспомнил о самородке, что когда-то давно принесла в его кузницу злая Морана. Он тогда уже понял, что это было железо с Железных Гор, неподатливое и злое. Недаром надеялась ведьма выковать гвоздь!

— Может, сгодится разок для доброго дела, — рассудил Кий. Встали они со Светозором на лыжи, отправились в лес разыскивать вмерзший в Землю валун, под которым спал заклятый клад. По дороге их догнал на санках сосед, спросил любопытно:

— А правду ли бают, у тебя домочадец новый завелся? Работника взял, али жених к дочери зачастил?

Кузнецы не отважились много болтать о Боге Грозы. Мало ли каких ушей достигнет молва, еще бедой отзовется.

— Это друг мой давний, Тархом Тараховичем прозывают, — ответил Кий. — Зашел в гости да приболел.

— А ты его перекуй в здорового, — засмеялся сосед. — Ты же, сказывают, умеешь.

— Попробую, — пообещал Кий.

Им было по пути, и сосед подвез их в санях. А пока ехали, рассказал, какая напасть приключилась за болотами, у дальней родни. Там поднялись из берлог разом три шатуна, прожорливые и свирепые. Диво, вместе охотились. Видели их на Глядень-горе, что-то они там искали, но, знать, не нашли и повадились заходить во дворы — рвать собак, вытаскивать скотину из хлевов. Бабы, дети уже за порог боялись ступить, да и мужики с оглядкой высовывались. И старейшина приговорил:

— Откупимся девкой! Отдадим медведюшкам невесту-красавицу, авось подобреют…

Так и сделали. Выбрали девку: глаза родниковые, коса по колено — чистое золото. Обрядили в свадебную рубаху, велели отцу-матери кланяться и расчесали волосы надвое: