Роковое сокровище

— Я счастлива родиться англичанкой! Отис сочувственно покачал головой:

— Ах, девушка, какое уж там счастье! Но с твоей стороны весьма храбро не подавать виду. Пойдем со мной, — велел он, вцепившись в ее руку, — и мы потолкуем о твоей сестрице.

Брисбейн, не желая остаться в стороне, немедленно схватил ее за другую руку, грубо оттолкнув при этом Бродика.

— Моя память куда крепче твоей, Отис, — сварливо проскрипел он. — Почему бы нам не прогуляться вокруг озера и не посоветоваться втроем? Есть у меня на примете одна семейка. У них дочь приблизительно твоего возраста, и прибыли они к нам с равнин.

Поскольку оба не отпускали ее, у Джиллиан не оказалось никакой возможности присесть перед лэрдом и попросить разрешения удалиться. Она искоса поглядела на Бродика, уловила одобрительный кивок и позволила себя увести.

Рамзи и Бродик проводили ее глазами.

— Она вне опасности? — спросил Бродик, хотя уже сделал знак Роберту и Лайаму идти следом.

— Не беспокойся, — заверил Рамзи. — Пусть твоя стража немного отдохнет.

— Прекрасно, — согласился Бродик и, отменив приказ, вместе с Рамзи направился в дом, где уже собрались люди, желавшие поговорить с лэрдом Синклером.

— Как по-твоему, Отис и Брисбейн сумеют что-то сделать для Джиллиан? — вздохнул он.

— Вопрос не в том, сумеют ли. Захотят ли? Это главное, — пояснил Рамзи, наливая себе и другу вина. — Они, возможно, прекрасно осведомлены о том, где находится Кристен. Но сначала захотят поговорить с ее родными. Если Кристен пожелает встретиться с сестрой, они это устроят. Если же нет…

— Ты прикажешь.

— Верно. Но это не так легко. Старики упрямы как ослы.

— Они постараются защитить Кристен, потому что та одна из них?

—Да.

— Но почему они оберегают ее от собственной сестры?

— От англичанки, — поправил Рамзи. — Не тревожься, Бродик. Если Кристен здесь, мы отыщем ее. А, вот Гидеон и Дилан. Позволь мне позаботиться о самых неотложных делах, а потом мы тоже посовещаемся и решим, как действовать дальше.

Час промелькнул как одна минута. Прежде всего Рамзи разобрал споры и выслушал жалобы, потом Гидеон отчитался во всем, что произошло за время отсутствия лэрда. Рамзи не удивился, узнав, что большинство бед и неприятностей связаны с Макферсонами, и терпеливо ждал, пока Гидеон перечислит все.

К тому времени как тот закончил длинный список бед и обид, лицо его было краснее солнца на закате.

— Ты велел мне быть снисходительным, — цедил он. — Но спускать такое неповиновение просто опасно! Вожак смутьянов с каждым днем становится все влиятельнее. Когда я отдаю приказ, почти все Макферсоны сначала смотрят на него, и только если он кивнет, остальные повинуются. Такое недопустимо! — добавил он дрожащим от гнева голосом.

Но Рамзи, стоявший у очага, как ни в чем не бывало наблюдал за метавшимся по залу командиром. Бродик не менее хладнокровно, чем приятель, слушал гневные тирады. Дилан стоял рядом со своим лэрдом.

Посчитав, что наслушался достаточно, Рамзи властно поднял руку.

— И что прикажешь делать мне, Гидеон? — мягко справился он.

— Выбросить ублюдка вон! — завопил тот.

— А есть имя у этого ублюдка? — поинтересовался Дилан.

— Простер.

— И ты требуешь, чтобы я его вышвырнул? — уточнил Рамзи.

— Лучше бы ты позволил мне прикончить его, лэрд, но я удовольствуюсь и изгнанием.

— А его прихвостни? Как, по-твоему, поступить с ними?

— Хочешь знать правду?

— Только правду. Гидеон вздохнул.

— Всех бы выгнать к чертям! Ты знал, что я с самого начала был против этого союза и твердил, что ничего не выйдет.

— И теперь считаешь, что твое предсказание исполнилось?

— К сожалению.

— Ты знал, что нам нелегко придется, Гидеон. Твоя обязанность — разрешать споры и выпутываться из затруднений, а не отделываться от неугодных, — резко бросил Рамзи. — Найди Простера и пошли ко мне. Я сам разберусь с ним и его сообщниками.

Гидеон, казалось, искренне обрадовался возможности переложить свои неприятности на плечи другого.

— Я счастлив, что ты решил вмешаться, ибо клянусь — эти негодяи довели меня до белого каления. Хотел бы я обладать твоим терпением.

Бродик подумал, что тут он прав. Терпение у Рамзи поистине неиссякаемое. Но Гидеон, очевидно, не слишком хорошо знал своего лэрда, в противном случае разглядел бы за непробиваемой внешней оболочкой вежливости и дипломатии неистового воина-дикаря, по сравнению с бешеным нравом которого легендарная вспыльчивость Бродика могла считаться капризами малого ребенка. В отличие от Бродика Рамзи медленно воспламенялся, но жарче пылал, и тогда горе тому, кто вызвал его гнев. Он мог быть куда более безжалостным, чем Бродик, и, возможно, это качество явилось одной из причин, по которой они подружились. Мужчины беззаветно верили друг другу, и оба искренне восхищались Йеном Мейтлендом, человеком, сделавшим из них настоящих воинов.