— Может быть, прогуляемся? Чудесный вечер для октября, слишком чудесный, чтоб проводить его за разговорами о вещах, наверняка для тебя весьма скучных.
— Я не скучала, — тихо сказала Дженни, неосознанно улыбаясь ему в глаза.
— Кто б мог подумать, — грубовато поддразнил он, — что та самая женщина, которая некогда пробовала вырезать у меня на щеке свои инициалы моим собственным кинжалом, окажется такой сговорчивой женой?
Не дожидаясь ответа, Ройс любезно помог Дженни подняться и повернулся к рыцарям. Напомнив им, чтоб после завтрака собрались во дворе для тренировки с копьями у столба с мишенью, он увел Дженни из зала.
Когда они удалились, сэр Юстас поглядел на оставшихся и с усмешкой сказал;
— Кому-нибудь было известно о слабости Ройса к прогулкам под луной?
— Нет, разве что в ожидании ночного налета врага, — рассмеялся сэр Лайонел.
Сэр Годфри, самый старший в компании, не улыбнулся:
— Он ожидает его с той самой минуты, как мы сюда прибыли.
Глава 22
— Куда мы идем? — спросила Дженни.
— Поднимемся, полюбуемся видом, — сказал Ройс, указывая на крутые ступени, ведущие на верх обходной стены — широкого каменного уступа, который примыкал к оборонительной стене и тянулся через все двенадцать башен, позволяя стражам обходить дозором весь периметр замка.
Стараясь не замечать стражников, расставленных с равными промежутками на обходной стене, Дженни смотрела вдаль, на залитую лунным светом долину, а ветерок трепал ее рассыпанные по плечам волосы.
— Как тут красиво! — тихонько проговорила она, поворачиваясь к Ройсу. — Клеймор прекрасен. — И через минуту добавила:
— Он выглядит неприступным. Не могу даже представить, как тебе удалось его штурмовать. Стены такие высокие, камни гладкие. Как ты умудрился на них взобраться?
Брови над насмешливыми серыми глазами приподнялись.
— Я на них не взбирался. Я под них подкопался, забил подкоп поленьями и поджег. Дрова разгорелись, туннель обрушился, и стена тоже.
— Я слышала, будто ты проделал это в замке Гленленни. Но это ведь очень опасно?
— Опасно.
— Так зачем же ты это сделал?
Смахивая с ее щеки непокорный завиток, Ройс весело отвечал:
— Потому что я не умею летать, и это единственный для меня способ попасть во двор.
— Тогда получается, — рассудительно заметила она, — что кто-нибудь еще может воспользоваться твоей уловкой.
— Пускай попробует, — усмехнулся он, — только это окажется весьма рискованным. Прямо перед нами, в нескольких ярдах от стен, я устроил несколько туннелей, которые рухнут на нападающих, ежели кто-нибудь решит проделать то же, что я. Перестраивая поместье, — продолжал он, одной рукой обнимая ее за талию и привлекая к себе, — я постарался перестроить замок так, чтоб даже мне самому было бы не под силу его взять. Восемь лет назад стены эти были сложены не из таких гладких камней, как сейчас. — Он кивнул на башни, на одинаковом расстоянии друг от друга вздымающиеся высоко над стенами. — И все башни были квадратными. А теперь они круглые.
— Почему? — заинтригованно допытывалась Дженни.
— Потому что, — объяснял он, прерываясь, чтобы коснуться жарким поцелуем ее лба, — у круглых башен нету углов, любезных сердцу мужчины, который по ним взбирается. Влезть на квадратную башню, на такую, как у вас в Меррике, — раз плюнуть, как тебе хорошо известно…
Дженни открыла было рот, чтобы высказать справедливый протест против сей темы, но встретила лишь поцелуй.
— Если враг не имеет возможности проникнуть на стены или в туннели под ними, — шептал он, еще не отведя губ после следующего поцелуя, — ему остается одно — попытаться поджечь нас. Поэтому все постройки во дворе крыты нынче черепичными крышами вместо соломенных…
Задохнувшись от поцелуев, Дженни откинулась в его объятиях.
— Вы чрезвычайно предусмотрительны, милорд, — многозначительно поддразнила она.
На его загорелом лице ширилась ответная улыбка.
— Я намерен сберечь все, чем владею.
Эти слова напомнили Дженни о ее собственности, которую она не смогла сберечь, о вещах, которые должны были бы принадлежать их детям.
— В чем дело? — спросил Ройс, всматриваясь в ее опечаленное лицо;
— Я просто подумала, что ты, естественно, захочешь детей, и…
Приблизив к ней лицо, Ройс тихо сказал:
— Я хочу детей от тебя.
Она ждала, молясь, чтобы он признался: «Я люблю тебя», — и, не дождавшись, постаралась заверить себя, что сделанное им признание нисколько не хуже.