Королевство грез

— Почему? Разве не пожелали бы многие ваши соотечественники помериться с вами искусством? Разве они не вызывали вас на поединок?

— Вызывали.

— И вы не приняли вызов?

— Я сражаюсь в боях, а не на турнирах. Турнир — это игра.

— Да, но ведь… э-э-э… а вдруг люди подумают, что вы, может быть, отказываетесь из трусости? Или что вы… может быть… не такой уж искусный рыцарь, каким вас рисует молва?

— Может быть. А теперь я задам вам вопрос, — вкрадчиво перебил он. — Может быть, ваш неожиданный интерес к моим победам в сражениях и к рыцарской репутации имеет какое-то отношение к нашей сделке и нацелен на то, чтобы позволить вам от чего-нибудь уклониться?

Вместо того чтоб солгать, как ожидал Ройс, она удивила его, сообщив слабым, беспомощным шепотком:

— Я боюсь. Боюсь, как не боялась никогда в жизни. Неожиданная вспышка раздражения из-за предпринятых на протяжении последних минут попыток дурачить его разом испарилась, когда он увидел ее, съежившуюся в кресле, и понял, что требует от перепуганного, невинного создания встретить то, что должно произойти между ними, так, как это делали опытнейшие придворные куртизанки, с которыми он спал.

Смягчившись, он встал и протянул к ней руки:

— Подите сюда, Дженнифер.

Дженни поднялась и поплелась, еле переступая дрожащими ногами, пытаясь унять смятение и уговаривая себя, что она совершит сейчас не грех и не предательство; что в действительности, жертвуя собой ради спасения сестры, она совершит сейчас нечто благородное и даже доблестное; что в некотором роде поступит, как Жанна д'Арк, принимающая мученичество.

Она нерешительно вложила ледяную руку в его горячую ладонь и увидела, как на запястье смыкаются длинные загорелые пальцы, ощущая странное воодушевление от жаркого пожатия и неотразимого взгляда.

И когда он обхватил ее, привлек к крепкому мускулистому телу, когда, приоткрыв рот, коснулся ее губ, совесть разом умолкла. Этот поцелуй не походил на прежние, ибо на сей раз он знал, чем все кончится; это был поцелуй необычайно пылкий, дикий, жадный. Руки его скользили уверенно, безостановочно по спине, по грудям, плотно прижимая девушку к напрягшимся чреслам, и Дженнифер стала медленно погружаться в головокружительную бездну чувств и пробуждающейся страсти, С беспомощным стоном она сдалась, обвила руками его шею, повисла, жаждая опоры.

Она смутно чувствовала, как спадает ее платье, как его ладони гладят вздымающуюся грудь и желание растет с каждым ненасытным поцелуем. Руки стальными обручами стиснули ее, подняли, опрокинули, отнесли на постель и заботливо уложили на прохладные простыни. Ощущение тепла и безопасности, исходившее от его тела, внезапно исчезло.

Мало-помалу выходя из сонного оцепенения, в котором она намеренно искала убежища от реальности происходящего, Дженни вздрогнула от дуновения холодного воздуха и невольно открыла глаза. Он замер у кровати, раздеваясь, и ее охватила дрожь восторга и тревоги. В отблесках пламени камина кожа его отливала бронзой, налитые мышцы рук и торса перекатывались, вздымаясь и опадая, пока пальцы трудились над поясом рейтуз. Она осознала, как он прекрасен, великолепен. Едва переводя дыхание от страха и восхищения, она поспешно отвернулась в сторону, вцепилась в край простыни, пытаясь немного прикрыться, пока он скидывал последние одежды.

Кровать прогнулась под его тяжестью, она ждала, крепко зажмурившись, желая, чтобы он поскорее овладел ею, пока она окончательно не вернулась в ужасную холодную действительность.

Но Ройс вовсе не собирался спешить. Прильнув сбоку, он щекотнул легким поцелуем мочку уха и осторожно, но настойчиво, потянул простыню. У него захватило дух от вида ее царственной наготы. Румянец стыда заливал атласную кожу от кончиков волос до пят, покуда он любовался законченным совершенством грудей, увенчанных розовыми сосками, тонкой талией, изящно очерченными бедрами, длинными стройными ногами.

— Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, как прекрасна, — хрипло шепнул он, медленно переводя взгляд на прелестный лик, проступающий за завесою роскошных золотисто рыжих волос, рассыпанных по подушкам, — или о том, как я жажду тебя?

Дженни все отворачивалась, крепко зажмурив глаза, и он тихонько ухватил ее за подбородок, поворачивая к себе. Мягким бархатным голосом, полным вожделения, с оттенком томной улыбки он прошептал:

— Открой глаза, крошка.

Она неуверенно повиновалась и посмотрела в манящие серебряные глаза, чарующие ее взор.