С любовью насмерть, Дун...

— Нет, не успел бы, — неохотно согласился Берден. — А потом у автобусов перерыв до шести.

В ресторане они попросили, чтобы их посадили за столик у окна, оттуда было удобно наблюдать за домом миссис Миссал.

Отведав жареной баранины, они занялись пирогом с крыжовенным вареньем. Пока они ели, в доме напротив ничего не происходило, ворота гаража по-прежнему были раскрыты, в дом никто не входил и не выходил. Уэксфорд расплачивался у стойки, Берден оставался за столиком. В тот момент, когда Берден встал, чтобы последовать за Уэксфордом на улицу, он увидел, как из-за угла, с Севингбери-роуд, вышла на Хай-стрит девушка, яркая блондинка, в ситцевом платье. Она миновала методистскую церковь, коттеджи, взбежала по ступенькам дома миссис Миссал, открыла дверь и вошла.

— Пошли, Майк, — скомандовал Уэксфорд.

Он ударил по колоколу медным язычком.

— Ты только погляди, Майк, — сказал он. — Терпеть не могу такие штуковины.

Они недолго подождали, девушка открыла дверь.

— Миссис Миссал?

— Миссис Миссал, мистер Миссал и дети нет дома, — сказала девушка с сильные иностранным акцентом. — Все уехать к морю.

— Мы из полиции, — сказал Уэксфорд. — Когда они должны вернуться?

— Теперь семь, — она оглянулась и посмотрела назад, на старинные часы в красивом корпусе из черного дерева. — Половина восьмого, восемь. Я не знаю. Приходите опять. Она скоро придет.

— Мы подождем здесь, если не возражаете, — сказал Уэксфорд.

Пройдя внутрь, они ступили на бархатистый голубой ковер. Холл, в котором они оказались, был квадратным, в глубине его была лестница на второй этаж, она поднималась широким маршем и на уровне десяти ступеней от площадки расходилась в обе стороны. Справа от лестницы была большая арка, которая вела в столовую. Натертый иол столовой сиял, на него были брошены индийские коврики светлых расцветок. Комната выходила окнами в сад, который казался огромным, бесконечным, — высокие окна и стеклянные двери усиливали это впечатление. В холле было прохладно и тонко пахло какими-то редкими, изысканными цветами.

— Вы не могли бы нам представиться, Мисс, и сказать, чем вы здесь занимаетесь? — спросил Уэксфорд.

— Инж Вульф. Я няня Димфны и Присцилы.

Димфна! Берден даже поморщился. Его собственных детей звали Джон и Пэт.

— Хорошо, мисс Вульф. Покажите, где нам можно присесть, а сами продолжайте заниматься своими делами.

Она открыла дверь слева от лестницы и провела их в гостиную. Арочные окна ее смотрели на улицу. Пол покрывал ковер зеленого цвета, кресла и диван были обиты льняной тканью, на которой по зеленому полю были вытканы розовые и белые рододендроны. Живые рододендроны, на длинных стеблях, — каждый цветок величиной с блюдце, — стояли на полу в двух белых вазах. Берден подумал, что когда сезон цветения рододендронов отойдет, миссис Миссал поставит в вазы букеты дельфиний и подберет соответствующие чехлы на мебель.

— Тут битком всяких диковин, — лаконично заметил Уэксфорд, когда девушка вышла. — Вот, что я имел в виду, когда говорил, что бывают дамочки, которым не хватает только «Полярного соболя».

— Хотите сигарету, сэр?

— Берден, ты, видно, совсем спятил! Может, ты еще захочешь развязать галстук? Это тебе не Мексика, а, как-никак, Сассекс.

Берден спрятал пачку в карман, и они сидели еще минут десять молча. Потом он сказал:

— Уверен, что губная помада у нее в сумке.

— Слушай, Майк, ты же говорил, что было продано четыре помады, все помеченные фиолетовыми чернилами, с ценой. Правильно? Две у мисс Клементс, одна у миссис Даррел. И одна у меня.

— Такими же фиолетовыми чернилами могут надписывать цену и в других парфюмерных лавочках, и не только здесь, а где угодно — хоть в Стовертоне, в Помфрете, в Сьюингбери.

— Верно, Майк. И если миссис Миссал покажет мне свою помаду, завтра же утром первым делом ты отправишься в Стовертон и опять начнешь прочесывать парфюмерные магазины и аптеки.

Берден его не слышал. Вытянув шею, он смотрел в окно, на улицу.

— Сюда едет машина, — сообщил он. — Так, приближается. Оливкового цвета «мерседес», модель шестьдесят второго года, регистрационный номер…

— Хватит, Майк. Я не собираюсь ее покупать.

Колеса прошуршали по дорожке, передняя дверца открылась. Берден высунулся в окно.

— Вот это да! — ахнул он. — Шикарная штучка, ничего не скажешь!