Возмещение ущерба

Мирную тишину нарушило глухое басовитое рычание, и из зарослей справа от нее вынырнул, прижав уши и оскалившись, кирпично-рыжий доберман.

И злые псы. Змеи, летучие мыши и злые псы.

Она могла лишь ринуться обратно в туннель и постараться как можно быстрее пробежать тридцать ярдов до выхода, но такую гонку доберман, несомненно, выиграл бы. Дане ничего не оставалось, как замереть на месте.

— Тихо, мальчик, спокойно! — негромко проговорила она.

Пес опустил голову и, зарычав, двинулся на нее. Ее небольшой опыт общения с собаками ограничивался лишь знакомством с соседним бассетом и постоянными стычками с ее собственным взбалмошным золотистым ретривером. Но она знала, что самое главное в такой ситуации — не паниковать и что страх собаки чуют, — совет, который легче дать, чем ему следовать.

— Спокойно, мальчик! Никто тебя не обидит!

Она огляделась. Никакого островка безопасности. Никакого оружия, будто по мановению волшебной палочки оказывающегося рядом, как бывает в кино.

Пес прокрался ближе и встал перед ней, слегка напружившись. Дана старалась дышать ровнее и говорить тихо и убедительно. Очень медленно она подняла словно прилипшую к боку кисть руки и вытянула ее, пытаясь унять дрожь и не сжимать пальцы в кулак. Пес недоверчиво глядел на нее. Изо всех сил Дана пыталась побороть инстинктивное желание отдернуть руку. Пес сделал к ней несколько осторожных шагов и вытянул шею. Она почувствовала, как кожи ее коснулся влажный и прохладный нос животного.

Пес обнюхивал ее руку.

— Красивая, красивая собачка… Хороший мальчик… умница…

Расчетливыми медленными движениями она потянулась к шее животного, почесала его под челюстью. Собака подняла на нее глаза. Уши животного словно слегка обмякли. Потом из пасти высунулся язык. Пес часто задышал. Рука Даны двинулась к затылку животного, почесала его за ушами, потрепала за загривок. Когда движения ее стали увереннее, собака подошла еще ближе и, отвернув голову, прижалась к ней боком, подставляя другой.

— Хозяин твой дома? — Собака навострила некупированные уши и взглянула на нее. — Можно мне постучать?

В надежде на продолжение перемирия Дана шагнула к неприметной сводчатой двери, к которой вели четыре ступени, и, подняв тяжелый железный дверной молоток, трижды гулко постучала. Собака стояла возле нее, не сводя с нее глаз. Когда на стук никто не ответил, Дана опять взяла молоток, но он выпал из ее рук, потому что дверь распахнулась. Дана ойкнула.

28

Убийца играл с Маршаллом Коулом.

Логан пришел к этому выводу еще в уборной на автостанции. Обратный путь в Сиэтл в машине с выключенной рацией, когда он прокручивал вновь все увиденное на месте преступления, убеждений его не поколебал. Он воспользовался тишиной, чтобы обдумать все неясности и все вопросы, возникшие в связи со смертью Коула. Оба человека, ограбившие и убившие Хилла, теперь мертвы. Ни тот, ни другой не могли дать Логану ответ, почему они убили Хилла и кто им его заказал — а в том, что заказ, Логан не сомневался.

Точно так же не сомневался и в том, что убийцей Маршалла Коула и убийцей Кинга был один и тот же человек, о чем говорила простая логика. Слишком много совпадений, чтобы думать иначе. В обоих случаях убийца воспользовался дцатидвухкалиберным пистолетом, выстрела из которого никто не слышал, как и не видел того, кто мог это сделать. Оба — и Коул, и Кинг — умерли мгновенно, даже не успев понять, что произошло. Оба выстрела были точными и смертельными. Одной пулей.

Убийца не был каким-нибудь заурядным жучком на скачках или наркодилером, которому Кинг или Коул могли где-то встать поперек дороги. Ни в мотеле «Изумрудный», ни на автостанции никто ничего не видел и не слышал — разве что еще не найденная подружка Коула. Кем бы ни был убийца, он сумел проникнуть в мотель и в уборную на автостанции незамеченным.

И все же с Маршаллом Коулом убийца играл.

Можно было рассуждать и по-другому. Убийца мог, как предположил Мерфи, осторожничать. Но все равно все сходилось к одному.

Если убийца осторожничал, значит, он знал, что Коул вооружен. А кто мог это знать, кроме человека, в которого Коул стрелял из своего девятимиллиметрового пистолета в мотеле «Изумрудный»? Однако Логан не считал, что тот осторожничал. Коул положил «ствол» позади себя на унитаз, а сам углубился в чтение спортивной странички — святое право мужчины, как выразился Мерфи. А это означает, что Коул был спокоен и не думал, что его выследили. Ему и в голову не пришло, что человек, вошедший следом за ним в уборную и севший на соседний унитаз, может стать его убийцей. Он с удовольствием знакомился с последними результатами матчей, читал заметки о своих любимых командах. Из чего вытекают две вещи: он понятия не имел, что у него кто-то на хвосте — а это можно поставить в заслугу убийце, — и не выказал перед убийцей ни малейших признаков тревоги. А если и это так, значит, мужчина, выследивший-таки Коула, знал, что тот в ловушке и ему достаточно войти в уборную, рвануть на себя дверь кабинки и выстрелить Коулу в голову. Но он поступил иначе.