Древо скорбных рук

Для Барри это было что-то новое. Раньше Дэйв почитался как святыня и был символом несчастья, постигшего Кэрол в юности. Барри жалел ее и сочувствовал, отчасти из-за героически исчезнувшего со сцены водителя грузовика Дэйва.

Ее голос становился все визгливее, а на скулах выступили красные пятна.

— Кэрол! — Он тоже повысил голос. — Ты провела эту ночь с тем парнем, который сделал тебе Джейсона? Признайся! Он богатый человек, не чета мне. И все подарки от него? Я угадал?

Кэрол соскочила с кровати и нагло, обнаженная встала перед ним. У нее на шее были видны следы засосов, а вдобавок и кровавые полосы на теле, подобные тем, что когда-то он видел на худеньком теле Джейсона.

— Эй, ты! — приказала она. — Приготовь мне ванну и заткнись!

Ее командирский и издевательский тон не заставил Барри пошевельнуться. Как и ее голое тело, которое вызвало только отвращение. Он рассматривал ее белую нежную кожу с царапинами без всякой похоти, как нечто не живое, не теплое, а как экспонат, выставленный в биологическом музее.

— Он отец Джейсона? — повторил Барри свой вопрос.

Кэрол взорвалась.

— Хочешь знать, кто его папаша? Скажу! Их была дюжина или еще больше! Меня на всех хватало. А чье семечко дало плод, какое мне дело? За неделю я пропускаю по восемь-десять мужчин. Ты доволен тем, что я тебе призналась?

— Ведь это неправда, Кэрол? — с надеждой спросил Барри и положил руки ей на плечи.

— Дурак! Конечно, правда. Перестань меня тискать!

Он отпустил ее. Это был конец сказки. Дверь в какую-то иную красивую жизнь захлопнулась намертво. Он слушал, как Кэрол наполняет ванну, орудует с кранами, добавляя то горячей, то холодной воды, ощутил запах дорогой ароматической соли.

Барри стоял под дверью, несчастный, вновь возжелавший ее, потерявший всю гордость, все свое мужское достоинство.

Желание пересилило, и он постучал в дверь ванной.

— Что все-таки случилось? — крикнул он. — Ты мне наговорила кучу гадостей, но я все равно тебя люблю. Давай поженимся, Кэрол.

— Ты шутишь, — услышал он через дверь. — Кому ты нужен, негодяй? Только полиции. Ты убил моего Джейсона.

— Что?! — Удар был поистине подлый и жестокий. Барри не поверил своим ушам. — Что ты сказала?

— То, что слышал.

Будь Барри ребенком, подобное обвинение из ее уст свело бы его с ума. Но он все-таки был взрослым и привык получать удары и отвечать на них.

— Откуда ты это взяла? Кто тебе такое наплел? Джейсон был мне дорог. Я заменил бы ему отца. Зачем мне покушаться на него?

— Только он тебе мешал, — донеслось из-за двери ванной. — Я была слишком тупа и не догадалась об этом раньше.

Кэрол включила душ и принялась мыть волосы.

Дальнейший разговор стал невозможен из-за шума воды.

Барри ударил ногой в дверь, сбил задвижку. Она направила на него струю горячей воды, чуть ли не кипятка. Он отступил, закрывая лицо руками.

Дверь в ванную вновь затворилась.

23

Почти ежедневно встречаясь с Иэном, Бенет при каждом свидании собиралась выложить ему всю правду, исповедоваться, и пусть он осудит ее или будет к ней милосерден. Однако осторожный голос в глубине ее души нашептывал, что в таком случае уже двое будут знать ее тайну. Не только один Эдвард. А завтра к ним прибавится Кэрол Стратфорд — и образуется уже троица.

Конечно, Иэн немедленно посоветует ей отказаться от Джея и передать его полиции. Он относится к тому сорту людей, что не признают никаких махинаций. Он не станет смотреть сквозь пальцы на то, что творит она с собой и с чужим ребенком. Эдвард был полной противоположностью Иэну, но именно этим он был ей и противен и страшен.

Иэн находился на ночном дежурстве, и Бенет была отчасти этому рада. Все последние ночи она проводила без сна, а если засыпала, то тут же пробуждалась от жутких кошмаров.

Эдвард навестил ее в воскресенье вечером. Бенет застала его у себя в кабинете за чтением страницы из начатой рукописи.

— Как ты вошел?

Он улыбнулся и потряс перед ее лицом связкой ключей. Улыбка была не наглой и не угрожающей, а по-хозяйски спокойной — мужчина пришел к себе домой, отдыхает, и у Бенет нет повода гнать его прочь.

— Ты не очень хорошо выглядишь, Бенет.

Она молча пожала плечами.

— Нет никаких причин для тревоги. — Он потянулся обнять ее. Бенет не сопротивлялась, но оставалась неподвижной, словно замороженной.