Власть пса

У некоторых зданий как ножом срезает уже четвертый или пятый этаж, и два, три, восемь, а то и двенадцать этажей камня, бетона и стали обрушиваются на улицу, тысячи людей оказываются погребенными под завалами.

Здание за зданием — всего двести пятьдесят за четыре минуты — рухнули при этом землетрясении. Правительство пало в буквальном смысле: здания министерства Морфлота, министерства торговли и министерства связи — рассыпались все. Туристический центр города — как список жертв: отель «Монте-Карло», отель «Романо», отель «Версаль», «Рим», «Бристоль», «Эхекутиво», «Паласио», «Реформа», «Межконтинентальный» и «Реджис» — превратились в кучи мусора. Верхняя часть отеля «Карибы» разломилась, вывалив наружу матрацы, чемоданы, шторы и гостей через трещины на улицы. В руинах лежат целые кварталы: Колониа Рим, Колониа Докторес, Юнидад Арагон и жилой квартал Тлателолко там, где двадцатиэтажное здание-башня обрушилось на жильцов. При одной из особо крутых волн землетрясение уничтожило Главный госпиталь Мехико и госпиталь Хуарес; одних больных убив, других заперев в ловушки вместе с отчаянно нужными сейчас докторами и медсестрами.

Ничего этого Нора не знала. Она выбежала в коридор, где двери комнат попадали, будто строительный материал в карточном домике, который начал рассыпаться. Впереди нее бежала женщина, она нажала на кнопку лифта.

— Нет! — завопила Нора.

Женщина обернулась на крик, в ее глазах застыл ужас.

— Не надо вызывать лифт! — кричит Нора. — Лучше по лестнице!

Женщина все так же таращится на нее.

Нора старается вспомнить, как это по-испански, но ей не удается.

Тут двери лифта расходятся, и оттуда водопадом хлещет вода, словно в сцене из фильма ужасов.

— Vamos, — зовет Нора. — Vamos, быстрее!

И, схватив женщину за руку, пытается сдвинуть ее с места, но женщина упирается. Выдернув руку, она снова и снова жмет на кнопку лифта.

Нора бросает ее и отыскивает дверь на лестницу. По полу пробегает рябь, он ходит волнами у нее под ногами. Нора выскакивает на площадку и будто оказывается в раскачивающейся коробке. Ее с силой швыряет из стороны в сторону, пока она бежит вниз. Теперь и впереди, и позади нее люди. На лестнице становится тесно. Жуткие звуки, шумы здания, расползающегося на части, эхом перекатываются в замкнутом пространстве: что-то трещит, ломается, раздается женский визг и, что еще хуже, пронзительный плач детей. Нора хватается за перила, чтобы не упасть, но они вырываются у нее из рук.

Один этаж, второй, она пытается считать по площадкам, но быстро сбивается. Сколько этажей — три, четыре, пять? Она знает, ей надо преодолеть семь. Идиотство, но она никак не может вспомнить, как нумеруют этажи в Мексике. Сначала нижний, а потом первый, второй, третий?..

Да какое это имеет значение? Беги и не останавливайся, приказывает она себе. Вдруг так резко качнуло, точно корабль завалился набок, и ее с силой швыряет о левую стену. Обретя равновесие, Нора снова бежит. Быстрее, быстрее! Надо выбираться из здания, прежде чем оно свалится на тебя. Вниз по ступеням, вниз, вниз...

Норе вспоминаются, совсем некстати, крутые ступеньки, ведущие вниз с Монмартра; некоторые люди ездили с холма на фуникулере, а она всегда спускалась пешком, потому что это полезно для икр и просто потому, что ей нравилось. К тому же если идти пешком, а не ехать, то можно позволить себе выпить чашечку горячего шоколада в симпатичном кафе внизу. Я хочу очутиться там опять, думает она, хочу сидеть за столиком на улице, и чтоб мне улыбался официант, и смотреть на людей, видеть на вершине Монмартра базилику Сакре-Кёр — церковь Сердца Христова, словно слепленную из сахарной ваты.

Думай про Париж, думай про Париж, не думай про то, что умрешь в этой ловушке, этой набитой людьми, раскачивающейся смертельной ловушке. Боже, как тут жарко! Господи, да прекратите визг, толку от этого никакого, заткнитесь же! Пахнуло воздухом с улицы, теперь впереди нее сбилась плотная толпа, потом скопление людей разваливается на несколько потоков, и она двигается, зажатая со всех сторон.

С потолка обрушивается люстра, словно сгнивший фрукт с дерева, падает и разлетается вдребезги на старом плиточном полу. Под ногами Норы хрустят осколки, когда она шагает к крутящимся дверям. Там полно народу. Наконец, дождавшись своей очереди, она входит. Толкать дверь нет необходимости: сзади и так толкают изо всех сил. Она тянет ноздрями воздух — чудесный воздух, — она уже видит тусклый солнечный свет, она почти вышла...