Ягуар и рыжая сеньорита

 - Сеньорита Элина Фэйст?

 Видимо, мои рыжие волосы служили хорошей приметой.

 Я кивнула головой.

 - Разрешите передать вам письмо от его светлости, графа Кодуэлла.

 Мужчина поклонился и подал мне изящный узкий конверт с сургучными печатями. У меня порозовели щеки. Все-таки первое письмо в этом мире. И не от самого последнего его представителя. Я хотела забрать письмо и прочитать его наедине. Однако посланец еще раз извинился и произнес:

 - Сеньорита, граф просил дать ответ сразу.

 Я вскрыла конверт и прочитала:

 'Сеньорита Элина, остается ли в силе ваше приглашение на ужин? Если 'да', то укажите день и время встречи.

 Преданный вам, Мэтт.

 PS Мечтаю преподнести еще один букет цветов'.

 Я покраснела еще больше.

 - Послезавтра вечером жду графа в 'Ягуаре'.

 Посыльные откланялись и исчезли. А Питер побагровел:

 - Что это значит, Ли?

 - Вроде приглашала я графа в твоем присутствии. Неужели забыл?

 - Прекрасно помню, как ты решила осчастливить этого вельможу бесплатным обедом. Но считал это шуткой. И думал, на этом все и закончится.

 - Я тоже так думала.

 Питер продолжал хмурить брови. Я бросилась к нему и повисла на шее.

 - Милый братец, больше всех мужчин я люблю тебя!

 Он улыбнулся:

 - Не дурачься.

 Я решила воспользоваться моментом:

 - Питер, а где сейчас Марко?

 Настроение кузена вновь испортилось. Он резко произнес:

 - Выбрось из головы и графа, и сеньора Марко. Ни один из них не для тебя. Они оба - аристократы. А Марко к тому же помолвлен.

 Предположим, граф меня не очень-то и интересовал. А вот при упоминании начальника стражи начинало сладко сжиматься сердце. Как говорят: надежда умирает последней. Вот и я надеялась, что любовь победит все.

 - Никогда не знаешь, Питер, что может случиться.

 Я вспомнила эпизод из своего мира. Я шла по улице, и тут рядом со мной остановился свадебный лимузин, украшенный лентами и цветами. Дверца машины распахнулась и из нее стремительно выскочила невеста в белом платье. Развернулась, со злостью сорвала с головы и швырнула в машину фату, и помчалась по дороге. Вслед ей полетел букет, и выглянувший наружу жених проорал:

 - Обойдусь без тебя!

 Я замерла и смотрела на эту картину, открыв рот. Тут парень заметил меня и предложил:

 - Хочешь ее заменить?

 Я замотала головой и поспешила уйти.

 Так что, чего только в жизни не бывает...

 Питер внимательно разглядывал меня, стараясь понять, что происходит в моей голове. Потом вдохнул:

 - Давай заглянем ненадолго ко мне на корабль, а потом вместе отправимся домой?

 - Нет, лучше здесь тебя подожду. Мне еще надо обсудить дела со Смэйтом.

 - Повезло тебе с ним, Ли. Ладно, оставайся. Но через два часа я за тобой заеду. Без меня ни шагу за ворота. Поняла?

 - Поняла, поняла...

 Кузен махнул рукой и направился к конюшне, а я стояла на крыльце и смотрела на небо. Оно поразительно быстро стало затягиваться черными тучами. Погода здесь менялась внезапно: минуту назад солнце и жара, а сейчас вполне может хлынуть ливень. Я решила сходить к Ласке, успокоить ее. Моя лошадь всегда начинала нервничать перед сменой погоды. Когда я пересекала двор, на землю передо мной рухнула мертвая черная птица. Я поежилась: здесь, как и у нас, это считалось очень плохой приметой. И еще быстрее рванула на конюшню к своей Ласке. В конюшне находились два каких-то пожилых джентльмена и продолжали разговор, видимо, не заметив моего появления. Как я вскоре поняла, речь шла обо мне. И замерла, заинтересовавшись.

 - А кто она такая?

 - Племянница господина Фэйста. Недавно в нашем городе. Родители утонули или что-то еще с ними случилось. На корабле ее нашли одну. Жили где-то на юге и очень там разбогатели. А девчонка взбалмошна, эксцентрична и плохо воспитана!

 Второй господин рассмеялся:

 - Я слышал, на юге женщинам дана большая воля. Считают себя ровней мужчинам. Но думаю, тут нет ничего страшного. Выйдет замуж, муж возьмет ее в руки. Мне даже самому захотелось съездить в гости к господину Фэйсту.

 Первый хмыкнул:

 - Желающих много. Девчонка богата и весьма хороша собой. А таких волос, наверное, во всем свете не сыщешь.

 Вот уж действительно: кто подслушивает, вряд ли узнает о себе что-то лестное.