Те же и Скунс

– На хрен она щас кому, эта учёба, – продолжал ворчать Колин сосед, – А уж девок учить, это только себе сплошной геморрой…

Коля зловеще молчал. Наташа знала брата: сейчас он взорвётся и выдаст Юрану всякого разного. После чего на неделю вообще перестанет с ним разговаривать. Наташе было до ужаса жалко обоих, привыкших быть – хотя и очень по-разному – сильными и оттого в своём нынешнем положении особенно беспомощных. Она торопливо провела ладонью по ещё не высохшему лицу и схватилась за ручку двери.

– Свистни няньку, слышь!.. – едва увидев её, распорядился Юран.

– А что случилось?.. – испугалась Наташа и сразу посмотрела на Колю. Тот хмуро разглядывал потолок, но не было похоже, чтобы его требовалось немедля спасать.

– Да ничё, бляха, не случилось! – раздражённо буркнул Юран. – Поссать хочу!.. Позови сестру, пока я на матрац им не…

Наташа кинулась за дверь.

– Ну ты ублюдок, Юран… – проводил её низкий и злой Колин голос. – Думаешь, я встать не могу, так, всякое чмо вроде тебя будет на неё рот разевать?..

У него самого соответствующие органы не утруждали себя выдачей предупредительных сигналов – всё так и шло своим ходом по мере естественной необходимости. Юран некоторое время назад начал по крайней мере чувствовать, что «хочет», и гордился этим, как чемпионской медалью. «А я пью и писаю, – цитировал он назойливую рекламу. – Пью свой утренний сок и опять писаю…»

Обычно на посту дежурили заботливые и старательные сестрички; только один раз, в самом начале, Наташа напоролась на сонную и ленивую дуру, из-за которой Коля в душной палате едва не нажил тепловой удар. Сегодня, по-видимому, толстая стервоза опять была на дежурстве, ибо пост пустовал. Наташа сунулась туда и сюда и даже задумалась, не заорать ли страшным голосом на весь коридор: «Сестра-а-а-а!» Или, того лучше: «Пото-о-о-оп!» Воспитание, увы, не позволило. Наташа решила пойти по пути наименьшего сопротивления и вернулась в палату. Стеклянная утка лежала на специальной выдвижной подставке под койкой. Наташа сделала непроницаемое лицо, подошла и, нагнувшись, выдвинула подставку. Беззащитный Юран, способный, как и Коля, шевелить только глазами и ртом, молча наблюдал за её действиями.

– У меня на полочке должен лазерный диск быть, – вдруг сказал Коля. – Сиреневая такая обложка и лимон нарисован. Там, по-моему, «Кирвин» был. Для «девяносто пятых». Спроси своего шефа, если позволит, поставишь. – Помолчал и добавил: – Только четвёртую версию им смотри случайно не втюхай. Иначе… опережая звук собственного визга вылетишь…

Наташа опорожнила утку и, сполоснув, убрала на место.

– А будут если что покупать, – снова подал голос Коля, – скажи этим своим идиотам, чтобы только в «Васильке». Они у тебя там, по всем признакам, только вчера с дерева слезли, ещё понавешают им лапши в какой-нибудь «Эсперанце», опять виновата окажешься…

Наташа наклонилась к нему, потёрлась носом о его скулу и пообещала:

– Я плейер тебе принесу. А маму заставлю на кассету что-нибудь наговорить…

Маме, последние лет десять ходившей с нитроглицерином в кармане, Коля о посещениях больницы запретил даже и думать.

– Кхм-м-м-м! – прокашлялся Юран, когда Наташа уже подходила к двери. – Ты это… шефу своему, в натуре… любят они… руками… В общем, если он что, ты, блин… это… мне скажешь…

Жалко улыбнувшись, Наташа попрощалась с ними до завтра и ушла в коридор. И там из неё опять словно выдернули стержень: снова осела на знакомую клеёнчатую скамеечку и неслышно заплакала. Ей казалось, Коля никогда не будет ходить, никогда не выйдет сам из этой проклятой палаты. Ну почему у него даже пальцы не двигаются, хотя все говорят и в книжке написано – давно пора?.. А если у него вообще среди ночи где-то что-то закупорится, и он будет звать доктора, но его никто не услышит, и он умрёт в этом своём ужасном зажиме, и врач, сообщая ей новость, равнодушно разведёт руками: статистика…

Наташа больно кусала губы, комкая насквозь мокрый носовой платок и боясь, что её услышат в палате. Надо было ещё где-то взять силы, чтобы доехать домой. А по дороге сочинить для мамы нечто убедительное. И оптимистичное.

Повышение по службе

«Газик» осторожно переваливался по разбитому просёлку. Это были ещё не настоящее горы, но и не степь – так, предгорье, – но именно здесь можно было ожидать всего. Вообще, как успел понять Женя Крылов за время, проведённое в Чечне, чем выше в горы, тем в каком-то смысле легче. Конечно, опасность поджидает за каждым углом и в равнинном Гудермесе, и в любом высокогорном ауле… но всё-таки высоко в горах ещё сохраняются до некоторой степени древние представления о чести. Там меньше вероятность получить пулю в спину, когда справляешь нужду…