Когда придет весна

— Я тебя разозлил. Никак не думал, что ты способна рассердиться. А ты можешь, верно? У вас крепкий характер под толстым слоем сахара, леди Уинтроп. Интересно, что бы подумал старина Найджел?

— Тебе обязательно надо меня злить?

— Ты все еще хочешь послать телеграмму с согласием выйти замуж за Найджела?

— Тебе обязательно надо меня злить? — снова задала свой вопрос Грэйс.

— А ты обязательно хочешь послать эту телеграмму?

— Будь добр, смени-ка тему разговора! — потребовала Грэйс.

— Охотно. Ты опять хочешь поговорить о погоде?

— Мы о ней еще не говорили. Но я уже не хочу. Я подумала о Джессике и Ребекке. Я очень надеялась увидеть их во время пересадки на поезд. Но ни той, ни другой не было.

— Коулу и Джессике нас не догнать. Они отстают на целый день пути. А Купер и Ребекка уехали вчера.

— Но мы же успели на поезд только потому, что ехали не в дилижансе, а верхом. Они могли не сесть на вчерашний поезд.

— Возможно, — сказал он. — Я тоже искал их, но безуспешно.

— Еще бы ты их нашел! Ты почти все время лежал у меня на коленях с закрытыми глазами.

— Не волнуйся о подруге, я уверен, с ней все нормально. Купер не даст ее в обиду. И даже развлечет.

— В самом деле?

— Да, — без тени сомнения заявил Дэниел. — Перестань волноваться. Я знаю Купера. Скорее всего в данный момент он учит ее играть в покер. Бьюсь об заклад, она прекрасно проводит время.

Глава 28

Ребекка была страшно раздражена. Внутри все клокотало, но на лице не отражалось и тени внутреннего волнения. Она решила, что сойдет с ума, если пробудет еще несколько минут наедине с маршалом Купером в маленьком купе. Своей галантностью и безраздельным вниманием он безумно раздражал ее. Он не давал ей скучать, делал все, чтобы приятно скоротать время.

Много часов подряд они играли в карты. Болтали, ели ленч, принесенный проводником, но потом ее охватила тоска и появилось желание побыть в одиночестве. В отчаянии Ребекка наконец придумала удобный повод отослать маршала Купера: она попросила его принести коричневый чемодан из багажного вагона — пожаловалась на головную боль и сказала, что если не выпьет лекарство, которое лежит в чемодане, ей станет совсем плохо, и тогда на следующей станции придется выйти из поезда и лечь в постель.

Ребекка чувствовала себя виноватой, солгав Куперу: ведь он ей искренне сочувствовал и беспокоился о ее здоровье.

— Мне надо было положить таблетки в маленькую сумочку, но я совсем забыла.

— Сильно болит? — Купер озабоченно качал головой.

— Невыносимо! — простонала она. — Если не унять боль сейчас, я проваляюсь в постели неделю. У меня всегда так.

Большей озабоченности и взволнованности, чем j проявил Купер, нельзя было вообразить. Он обещал ей очень быстро вернуться, велел запереть за ним дверь и никому не открывать.

Ребекка так и сделала, а потом встала посреди маленького купе и глубоко, с облегчением вздохнула. Наконец-то она одна! Надо хорошенько, без посторонних подумать о своем будущем, о планах. Одному Богу известно, сколько еще предстоит сделать, а времени так мало!

Она рассчитывала, что Купер будет отсутствовать минут пятнадцать, а может, и больше. Багажный вагон находился через три вагона. Кроме того, ему нужно время отыскать ее чемодан среди других вещей. Однако не прошло и минуты, как в дверь постучали.

— Что еще? — проворчала Ребекка, решив, что, наверное, маршал забыл ее о чем-то предупредить. Большим усилием воли она нацепила улыбку на лицо, отодвинула задвижку и выглянула в щелку.

Дверь, будто взрывом, отбросило к стене, потом вернуло на место. Ребекка не успела закричать, увидев черное сверкающее дуло пистолета, направленное прямо на нее.

Ребекка упала на полку, прижимая руки к груди и задыхаясь от страха.

— Что вы здесь делаете? — закричала она. Вместо ответа вооруженный человек ворвался в купе и ногой захлопнул за собой дверь. Он был в черном костюме и блестящих черных туфлях и ничуть не походил на убийцу.

— Вставай, сука! — прошипел он.

Она не двигалась, поэтому бандит схватил ее за руку, рывком дернул к себе и приставил пистолет к животу. Ребекка попыталась отступить назад, качая головой, умоляя взглядом не причинять ей боли, но он остался равнодушен к ее страху.

— Пожалуйста… — всхлипывала она. Но ее мольба лишь подогревала его.

— Так-так, сука, проси! Я хочу, чтобы ты меня просила.