100 великих авантюристов

Таков этот документ, продиктованный отчаяньем опальной агентки и потому, должно быть, столь откровенной. В другое время Собаньская поостереглась бы так саморазоблачаться. В конце концов она могла бы и промолчать, безропотно подчиниться воле монарха. Никто ее, как говориться, не тянул за язык. Но в том-то и дело, что она была уязвлена в своих лучших верноподданнических чувствах, именно несправедливость и побудила ее высказаться так искренне.

По всей видимости, Бенкендорф не внял просьбе Собаньской. Поздно было хлопотать об отмене решения монарха, да и опасно. Лучше потерять одного агента, чем испытывать самолюбие царя, уже принявшего решение.

Однако возникает вот какой вопрос. Могли Николай не знать о секретной работе Собаньской?

Агентурная деятельность Собаньской, в провокационных целях выдававшей себя за противницу самодержавия, велась настолько умело и тонко, была так законспирирована, что даже высшие сановники и сам Николай вполне могли подозревать ее в политической неблагонадежности.

Но возможно также, что фон Фок и Витт просто-напросто не спешили раскрывать источник сведений, которым они пользовались в целях собственной карьеры. Известно, что «в секретных сообщениях Витт не указывал имен своих агентов». Существовало положение, согласно которому даже перед высшими сановниками руководитель сыска имел право не называть имена своих агентов во избежание их деконспирации.

Как бы то ни было, Каролине пришлось подчиниться распоряжению его величества и покинуть Варшаву. Ей надлежало тотчас отправиться в свое имение Ронбаны-мост, заброшенную украинскую деревеньку. По дороге туда Каролина остановилась у сестры в Минске, где надеялась дождаться ответа на свое письмо Бенкендорфу.

Более ста лет письмо это пролежало в секретной папке царского архива и только в начале тридцатых годов нашего столетия было извлечено оттуда на беду репутации Собаньской.

Корнелиус Герц

(1845–1898)

Политический интриган и финансовый спекулянт. Каждое его действие подвергалось самым немыслимым истолкованиям, от связи с ним зависела политическая карьера наиболее влиятельных руководителей буржуазных партий, парламентариев и министров. Один из главных участников скандала, связанного с Панамской компанией.

Ныне даже во Франции имя Корнелиуса Герца мало кому известно, кроме профессиональных историков. А между тем в конце XIX века об этом низеньком, коренастом человеке с мясистым носом, хитрыми глазами, вкрадчивой речью писала вся французская и иностранная печать.

Родившийся в эмигрантской семье в Безансоне, Герц в пятилетнем возрасте был увезен родителями в США, где получил азы медицинского образования. Уже американским гражданином он вернулся на родину, участвовал в качестве полкового врача в войне против Пруссии, был награжден орденом Почетного легиона. После войны Герц возвратился в США, закончил медицинский институт в Чикаго (или просто купил диплом врача — такая торговля в то время была обычным способом пополнять институтскую кассу), женился на дочери фабриканта. Занявшись медицинской практикой, Герц, однако, вскоре проявив себя совсем в другой области — мошенничестве. Чтобы избежать наказания за свои проделки, а еще в большей мере расплаты с многочисленными кредиторами, он исчез из поля зрения и появился через некоторое время в Париже. Дебют американского врача без особых средств в роли изобретателя и бизнесмена оказался малоудачным, хотя он угадал выгоднейшие сферы приложения капитала: эксплуатацию только что сделанных тогда важнейших изобретений — телефона и электрического освещения. Первые неудачи не охладили пыла Герца, настойчиво пробивавшего себе путь к большим деньгам. Одной из причин невезения было отсутствие достаточных политических связей, которые бы обеспечили помощь администрации, чем поспешили воспользоваться конкуренты.

Наученный горьким опытом, Герц обзаводится влиятельными друзьями; в их числе был лидер радикалов Жорж Клемансо. В финансировании его газеты «Справедливость» Герц принимал деятельное участие как близкий человек и единомышленник; ему было очень важно завоевать расположение неподкупного Клемансо. Герц — этот будто сошедший со страниц бальзаковского романа герой наживы — не был просто преуспевшим биржевым пройдохой. Это был великий авантюрист, созданный из того же материала, из которого делаются крупные воротилы банков и биржи. Алчность, беспощадность дельца совмещались у него временами с политическим честолюбием и умением заставить других поверить в серьезность своих радикальных убеждений.