Вдруг откуда ни возьмись

– Поехали! Я одного врача знаю, который умеет лампочки вынимать. Разворачивайся!

Люди на перекрестке в шоке: таксист за баранкой с торчащей изо рта лампочкой. Вернее, хвостом лампочки.

Когда приехали в поликлинику, тот, который был уже опытным, подвел таксиста к двери, постучал (как и его товарищ) и тоже сбежал...

Во всей этой истории больше всего был удивлен врач. Когда он открыл дверь, то сначала не поверил своим глазам. Пациент вроде другой, а с точно такой же лампочкой! Говорят, он весь день находился потом в очень нервном состоянии и даже попросил медсестру включить радио. Может, в стране что-то интересное происходит? И надо ждать новых пациентов?

1990 год

Великая страна с непредсказуемым прошлым

Что хочут то и делают!

Новый директор был суров. Так говорили все. В первый же день он вызвал меня к себе и, прямо глядя в глаза, спросил:

– Вы там, в вашем отделе, перевыполнить план на 150 процентов могёте или не могёте?

Я замялся. Дело не в том, что нам было трудно перевыполнить наш план. Мы могли его перевыполнить и на 100, и на 300, и на 800 процентов. Но я не знал, как мне выразить свое согласие словами. Вопрос был задан так, что отвечать на него надо было полно. Но ответить «можем» – означало указать новому шефу на его безграмотность. А ответить «могём» у меня не поворачивался язык.

– Ну что же вы молчите? – строго переспросил шеф. – Могёте или не могёте?

– Да! – ответил я.

– Что – да? – рассердился он. – Я вас конкретно спрашиваю, и вы конкретно отвечайте: могёте или не могёте?

– Конечно! – ответил я.

– Что значит «конечно»? – чуть не закричал он. – Отвечайте прямо, не виляйте! В последний раз спрашиваю... Могёте или не могёте?

Я собрался с духом и уверенно ответил:

– Могём!

– Тогда, – успокоился он, – ступайте к себе в отдел и получите согласие масс, мол: «Да, перевыполнить план на 150 процентов мы могём!» Я вернулся в отдел, собрал всех и неуверенно начал:

– Товарищи! Я собрал вас здесь, чтобы выяснить существенно важный вопрос. Как вы считаете... перевыполнить план на 150 процентов... мы с вами могём или не могём?

В комнате наступила тишина. Я опустил глаза и ждал. Первым, как всегда, нашелся единственный в нашем отделе профессор – Громов.

– Конечно, могём... – грустно вздохнул он.

А на следующий день в стенгазете предприятия появилась заметка нашего культорга под названием «Мы все могём!».

За неделю на призыв откликнулись и остальные отделы. А через два дня перед главным входом предприятия появился красочный плакат: «Могём перевыполнить план на 250 процентов!»

За полгода в движение включились все предприятия города. И точно такие же плакаты появились на железнодорожном вокзале и в аэропорту. А вскоре и диктор по телевидению объявил, что «к новому движению подключились и остальные города страны, потому что наши трудящиеся все можут!»

Поскольку на телевидении дикторы всегда говорят правильно, ученые-филологи тут же занесли новые формы слова в словарь современного русского языка.

С тех пор новый директор несколько раз вызывал меня к себе. И наш отдел всегда в таких случаях выступал зачинщиком все новых и новых движений. Не раз включались мы и в движения, начатые на других предприятиях.

Однажды жена вернулась домой, тяжело опустилась в кресло и, грустно вздохнув, сказала:

– Устала я, Петь. И больше так и не можу, и не хочу.

– Чего не могёшь и чего не хотишь? – переспросил я.

– Завтра кросс, – ответила она. – Всем отделом бегим!

– Бегите бегмя? – переспросил я.

– В том-то и дело, что бегмя бегим! – посетовала она.

В это время из магазина пришла дочь и сказала:

– Я достала творог. Куда покласть? Тама или тута?

– Поклади здеся! – отвечала жена.

– Поклала, – сказала дочь.

– Как много тебе продавщица творогу положила?! – удивился я.

– Не положила, – как филолог поправила меня жена, – а наложила.

Неожиданно у меня появилось ощущение, что мы все неправильно говорим. Но... Я заглянул в новенький, купленный недавно литературный словарь и обнаружил, что говорим мы, согласно новому словарю, совершенно верно.

«Ну надо же! Что хочут, то и делают!» – подумал я неизвестно про кого, махнул рукой на все и включил телевизор. Мне ответила молодая самодеятельная певица. Она пела известную песню Аллы Пугачевой на новый лад: «Все можут короли!»