Школа ужасов

– Господи, какой кошмар, – прошептала Эмилия. Положив фотографии изображением вниз, она обернулась к Линли. – Где вы это взяли? Какое отношение это имеет к…

– Мне передал эти фотографии один из школьников, мисс Бонд. Он видел, как вы пытались сжечь их на мусорной куче у дома привратника. Поздно ночью, в субботу.

Эмилия брезгливо оттолкнула фотографии.

– Ясно. Что ж, вы меня вычислили. – Судя по голосу, она пыталась хитрить, но для этих уловок она была слишком наивна. – Ужасные фотографии, но ведь особого вреда от них нет, правда? Я хотела уничтожить их так, чтобы никто об этом не узнал. Я их отобрала у своего ученика, он из младшего шестого класса. – Эмилия обеими ногами обвила ножки стула, словно это помогало ей удержаться на месте. – Мне следовало донести на него, конечно же, следовало, но мы с ним поговорили, очень основательно поговорили, он был так сконфужен. В итоге я пообещала уничтожить фотографии. Я и понятия не имела…

– Вы не умеете лгать, мисс Бонд, – прервал ее лепет Линли. – Некоторые люди умеют, но вы, надо отдать вам должное, совершенно не умеете лгать.

– Лгать?

– Вы покраснели, ваше лицо покрылось потом, пульс, вероятно, стучит изо всех сил. Вы бы лучше сказали нам правду.

– Я говорю правду.

– Вам следовало донести на него. Вы поговорили. Он был очень смущен. Вы обещали уничтожить фотографии. Эта часть вашего рассказа, скорее всего, соответствует истине. Однако вы бы не поспешили поздней ночью сжигать фотографии, если б речь шла о школьнике. Вы могли сделать это ради коллеги, ради возлюбленного.

– Все это никак не связано со смертью Мэттью Уотли! – выкрикнула она. – Никак не связано. Клянусь вам!

– Возможно, – кивнул Линли, – но я должен знать правду.

– Он не… он не мог этого сделать!

– Джон Корнтел?

Эмилия вскинула руки, сложила их и умоляюще протянула было к Линли, но подавила свой порыв, и руки бессильно упали на колени.

– Мисс Бонд, Джон сказал мне, что вы провели у него вечер пятницы, отчасти даже утро субботы. Он сказал, что вы пытались заниматься любовью, но из этого ничего не получилось.

Темная краска проступила у нее на щеках.

– Он так сказал? – Эмилия провела рукой по краю деревянного стола, с силой вжимая в него кончики пальцев, так что кожа под ногтями мертвенно побледнела.

– «Произошла катастрофа»– так он выразился, – добавил Линли.

– Нет, это не так. Сначала все шло хорошо… Она отвернулась к окну. Облака успели затянуть небо, сияние весеннего дня померкло, свет сделался серым. По ту сторону тропинки круглое окно часовни казалось тусклым, тысячи осколков, составлявших витражи, уже не переливались всевозможными оттенками.

– Катастрофа произошла в самом конце, – продолжала Эмилия. – А любовь – нет, это было не так уж плохо. Во всяком случае, на мой взгляд.

– Значит, фотографии вы нашли уже после этого, – высказал предположение Линли.

– Вы очень догадливы. Вам всегда удаются ваши смелые гипотезы или вы сознательно идете на риск? – Ответа она дожидаться не стала. – Я давно уже мечтала о Джоне. Готова признаться, я – как это называется? – бегала за ним. Я не пользуюсь особым успехом у мужчин. Они относятся ко мне как к сестренке, похлопают по плечу и идут своей дорогой. С Джоном у нас все было по-другому. Уж я-то надеялась, что будет по-другому.

– Да, он тоже об этом говорил

– В самом деле? Ну что ж, вот вам вся правда. Мы очень сблизились за последний год. Мы стали друзьями… нет, это было больше, чем дружба. Вы можете представить подобные отношения между мужчиной и женщиной? Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да.

Эмилия с интересом глянула на него, словно этот односложный ответ пробудил в ней женское любопытство.

– Может, и понимаете. Однако мне было недостаточно обрести в Джоне собеседника, родственную душу. Я, знаете ли, сделана из плоти и крови. Я хотела Джона, и в ту пятницу вечером я наконец заманила его в постель. Мы занимались любовью. Да, сначала все получалось довольно неуклюже. Я подумала было, что виной всему моя неопытность. Прошло уже несколько лет, с тех пор как я…– Она сосредоточила внимание на каком-то пятне, испачкавшем рукав мантии. – Но мы преодолели неловкость, так мне казалось. Я получила то, чего желала, – тепло, близость. Это мгновение как будто открыло нам вечность. Потом мы сидели в его кабинете, я надела халат Джона, мы болтали, он посмеивался надо мной, как глупо я выгляжу в его халате. Я подошла к книжным полкам. Мне было так легко, свободно, я впервые могла делать все, что в голову взбредет. Я еще пошутила– дескать, хорошо, что он оставил свой ум в кабинете, прежде чем пошел в спальню, ну, и так далее, я поддразнивала его, потому что мы были вместе и теперь я могла шутить с ним. Я вытащила одну из книг – просто так, – он сказал: «Не трогай эту, Эм», но было уже слишком поздно. Я раскрыла книгу. Он вырвал листы из середины– так делают мальчишки, чтобы спрятать что-нибудь гадкое – и засунул внутрь фотографии. Вот эти самые. – Слабым взмахом руки она указала на них.