Школа ужасов

Ее тело тосковало по нему, каждая клеточка, каждый нерв застыли в ожидании утешительного прикосновения. Дебора обернулась лицом к мужу и убедилась, что тот смотрит на нее. Она не знала, сколько времени он уже следит за ней. Только сейчас, когда они глядели друг на друга через разделявшее их пространство широкой кровати, Дебора осознала, до какой степени ее прошлое вторглось в их совместное с мужем будущее, уничтожая, отменяя его.

Тогда она об этом не думала. Ей было восемнадцать лет, она поехала учиться, одна-одинешень-ка в чужой стране. Родить ребенка в подобных обстоятельствах– более чем безумие. Немыслимо, полная катастрофа. Хуже всего– ее профессиональная карьера закончилась бы, так и не успев начаться, а в ту пору профессия для Деборы означала все. Они с отцом годами копили деньги на учебу в Америке. После трехлетних курсов она должна была стать тем, кем всегда мечтала– специалистом по фотографии. Разве можно отказаться от такого ради рождения нежеланного ребенка? Дебора приняла решение, даже не призадумавшись, как не подумала она и о том, что аборт может разрушить всю ее дальнейшую жизнь.

И вот теперь ее грех, ее вина настигли Дебору. Жесткое освещение, укол шприца, объяснения врача о предстоящей процедуре, выскабливание, вытягивание изнутри, потом остаточное кровотечение, а затем она постаралась все забыть. Ей это удалось– на долгие годы, но теперь в миг пробуждения воспоминание ежедневно возвращалось к ней. Как бы Дебора ни пыталась убедить себя в отсутствии всякой связи между той поспешно прерванной шесть лет назад беременностью и нынешними неудачами, она сама себе не верила. Мельницы Господни мелют медленно, но верно, и в конце концов грешника постигает возмездие.

Тот неродившийся ребенок отпраздновал бы в сентябре свое пятилетие. Сейчас бы он бегал по всему дому, поднимал шум, как все мальчики, играл в саду, дразнил кошку, дергал пса за уши. Он бы разбивал себе коленки, он бы просил, чтобы ему почитали на ночь сказку. Он мог бы жить. Он мог бы принадлежать ей.

Однако рождение этого ребенка положило бы конец не только учебе и карьере Деборы, но и ее любви к Саймону. Да и сейчас, если она поведает мужу о той недолгой беременности, это разрушит их отношения. Он принял все в ее прошлом, но этого он не примет. Не сможет принять.

Саймон пошевелился, приподнялся на одном локте, вытянув руку, провел пальцем по бровям Деборы, по ее подбородку.

– Тебе получше? – Он говорил нежно, но ей причиняли боль и его голос, и его прикосновение.

– Да, намного. – Эта ложь пустяки по сравнению со всем прочим.

– Я скучал по тебе, любовь моя. – Пальцы вновь коснулись ее щеки, ее плеч, запрокинутой шеи, тихонько погладили ее губы, а потом муж наклонился к ней с поцелуем.

Дебора хотела привлечь его к себе, хотела раскрыть губы навстречу ему, хотела ласкать его, возбудить его своими ласками. Как она хотела этого!

Слезы обожгли ей глаза. Дебора отвернулась, скрывая от мужа слезы, но слишком поздно.

– Дебора! – встревоженно произнес он. Она только головой покачала.

– Господи, слишком рано для тебя. Прости. Пожалуйста, прости меня, Дебора. – Он в последний раз притронулся к ней и отодвинулся прочь, потянулся за костылями, прислоненными к стене у постели, рывком поднялся на ноги и, подхватив халат, стал неуклюже надевать его. Увечье ему мешало.

Прежде Дебора поспешила бы ему на помощь, но сейчас она думала, что подобное участие покажется мужу лицемерием, пародией на близость, и она оставалась лежать, пока Саймон снаряжался в ванную. Она видела, как побелели костяшки его пальцев, когда он снова ухватился за костыли, как застыло в отчуждении и печали его лицо.

Дверь захлопнулась. Дебора уткнулась лицом в подушки и заплакала. Слезы – вот что посылает Господь ее корням вместо дождя.

Дома дни обычно строились по одному и тому же распорядку, и Деборе это очень нравилось. Когда Дебора не отправлялась на очередную вылазку, она проводила большую часть дня в своей мастерской, составляя подборку фотографий. Просторная лаборатория Саймона, занимавшая большую часть верхнего этажа, примыкала к ее мастерской. Если Саймон не уезжал в суд, на лекцию или на встречу с адвокатами и их клиентами, он работал, как и сегодня, в лаборатории – а Дебора сидела в мастерской, пытаясь пробудить в себе хоть малейший интерес к сделанным за этот месяц снимкам. От обычного их буднего дня этот день отличала лишь возникшая между супругами дистанция– ею самой созданная дистанция – и необходимость объясниться.