Убийство в стиле "психо"

– Вы сегодня не на работе, мисс Арбель?

На девушке был строгий черный костюм, белая блузка с воротником-стойкой, с тесемками, завязанными в бантик. Черные колготки со швом, лакированные черные туфли на высоких шпильках. Блестящие каштановые волосы, белое накрашенное личико – модная куколка, какие дарят маленьким девочкам. Куколка с набором одежды.

– У меня начались компьютерные курсы.

– Кажется, я слышал. В центре Сандейз?

– Совершенно верно. Меня отпустили с работы на две недели, от дяди очень удобно ездить. – Лесли стояла, придерживая дверцу рукой в перчатке. – Кстати, дядя очень зол на вас. Ему вернули продукты, а мясо испортилось. Воняет ужасно. Дядя выбросил его на помойку.

Пораженный такой наглостью, Бёрден не нашелся что ответить. В это время возле дома напротив остановилась машина, из нее вышли девчушка лет трех и молодая женщина. Девочка постарше осталась сидеть в машине. У калитки стояла уже знакомая Бёрдену миссис Джаго. Приехавшая женщина была ее точной копией, только худая как тростинка. Наверняка дочь. У нее оказались черные кудрявые волосы по пояс, такие же густые, как у Сержа Олсона. Девочка, тоже длинноволосая и кудрявая, побежала к бабушке и прильнула к ней, словно маленькая ракушка к огромной скале.

Бёрден позвонил, но дверь долго не открывали. Потом раздались шаркающие шаги и стук трости. Пока он ждал на крыльце, молодая женщина и девочка сели в машину и уехали.

Сегодня Робсон еще больше походил на сову: нос крючком, губы поджаты, глаза маленькие, сердитые. Даже пестрый коричневый жакет напоминал птичье оперение. Робсон-сова стоял, опираясь когтистой птичьей лапой о трость. Бёрден вежливо поздоровался, но старик сразу упомянул испорченное мясо и потребовал компенсацию в размере четырех фунтов пятидесяти двух пенсов. Бёрден попросил составить жалобу в письменной форме. Закончив свою обличительную речь, Робсон начал жаловаться на больное бедро. С тех пор как умерла его жена, болит невыносимо, он даже сидеть не может и слышит, как хрустит больной сустав. Конечно, теперь ему приходится больше двигаться. А жена его так жалела, берегла. В другом городе ему давно бы уже сделали бесплатную операцию. Говорят, можно получить направление. Он вчера ходил в поликлинику. Но доктор отказал. Была бы жива Гвен, она бы за него похлопотала.

– Гвен сдвинула бы дело с мертвой точки, разобралась бы с этим доктором. Она выбила бы у него это направление. Но ее больше нет. Я буду болеть годами и в один прекрасный день возьму и отравлюсь.

Бёрдену показалось, что Робсон как-то чересчур озабочен своим артритом. С другой стороны, физическая боль отвлекает нас от нормальной жизни, и даже потеря близкого человека воспринимается иначе. И тем не менее. Когда они с Робсоном сели в кресла перед камином, Бёрден решил попробовать классический подход к свидетелю, начав с наводящих вопросов, и принялся осторожно расспрашивать, что рассказывала Гвен о своих бывших «клиентах». Но Ральф ничего не помнил, мол, это было давно. Бёрден попытался поднажать на Робсона, но это привело к тому, что старик снова заговорил о своем артрите, о замечаниях Гвен, откуда этот артрит взялся и о том, почему он заболел, а она нет. На этот раз Бёрден высказался прямо:

– Либо вы помогаете нам найти убийцу вашей жены, либо мы прощаемся.

– Не смейте так разговаривать со мной! – Робсон стукнул палкой об пол. И снова поморщился от боли.

– Тогда постарайтесь вспомнить, что рассказывала жена о клиентах. Я слышал, она была женщиной разговорчивой, ее интересовали люди. Ни за что не поверю, что она за обедом или ужином ни словом о них не обмолвилась. Например, что миссис такая-то хранит деньги в чулке, а мистер такой-то завел себе подружку.

Вот вам и наводящие вопросы. Робсон от такого напора только озлобился.

– Ни про каких старух с деньгами в чулках она мне не рассказывала.

Бёрден с трудом сдержался.

– Ну, хорошо, допустим. О чем же она вам рассказывала?

Робсон поморщился, пытаясь вспомнить хоть что-то. Со скрипом завертелись ржавые шестеренки старого мотора.

– На той стороне жил один пенсионер. Гвен очень жалела его. Она уже не работала в социальной службе, но все равно каждый день навещала старика. Заботилась о нем, как дочь родная.

Бёрден кивнул. Это он об Эрике Своллоу, Хайлендс, Берри-Клоуз, 12.

– Или, например, миссис Гудрич. Она была не такая уж старая, но страдала каким-то пороком сердца, что ли. Очень милая женщина, в прошлом концертмейстер. Гвен рассказывала, что у нее в доме красивая антикварная мебель, стоит кучу денег.