Одиссея Северцева

– Был мулдыз, кочевник, давно. Сейчас нет. Спи.

– Ошибаешься, отец. Есть тут разбойники, и вооружены прилично. – Северцев взвесил в руке пистолет, бросил в палатку. – Хотелось бы знать, что им было нужно.

Не глядя на застывшего старика, он достал из рюкзака клок ваты, намочил водой из фляги и осторожно протер исцарапанную грудь. Затем залез в палатку и лег спать, справедливо полагая, что второй раз раненные картечью «спецназовцы» не сунутся. Олег наглядно показал им, что обладает немалым боевым опытом и способен защищаться.

5

Лошади во время ночного инцидента, к счастью, не пострадали.

Северцев обошел территорию лагеря вплоть до источника, никаких следов, кроме нескольких гильз, не обнаружил и влез на своего низкорослого, но крепкого конька, которого уже оседлал Мерген. Проводник ни словом не обмолвился о ночной перестрелке, будто ему это происшествие было глубоко безразлично. А Северцев пришел к выводу, что за ним идут те же люди, что убили Николая Рощина и Володю Машавина. Они знали, куда и зачем направился известный своими открытиями путешественник, и явно хотели его остановить. Любыми способами. Не учли они только одного: их объект был не просто путешественником, но специалистом по выживанию в экстремальных условиях и мастером боя.

Снова перед всадниками распростерся пустынный пейзаж до горизонта с редкими скальными останцами, барханами и мелкими ложбинами. Проехали два херексура с кольцевыми каменными оградами, в окружении стел, но останавливаться Северцев не стал. Для изучения херексуров и стел нужна была специальная экспедиция, у него же сейчас была другая цель. К тому же ощущение взгляда в спину не проходило, и это обстоятельство подстегивало Олега побыстрее добраться до конечного пункта пути.

Датчики магнитного поля и СВЧ-излучения он включил сразу же, как только сел в седло. Однако не ожидал, что они сработают задолго до того, как отряд приблизится к первому месту стоянки экспедиции Лившица. Впрочем, самым удивительным фактом оказался не момент срабатывания датчиков, а ощущения самого Северцева. Когда проводник свернул к возникшей справа террасе, за которой начинались отроги Танну-Ола, Олег вдруг почувствовал странный беззвучный удар, встряхнувший голову изнутри, и лишь потом включились датчики, отметив резкое возрастание интенсивности электромагнитного фона. А потом Северцев сообразил, что они с Мергеном стоят уже на террасе с крутыми глинисто-скальными склонами, хотя еще минуту назад находились от нее на расстоянии никак не менее пяти-шести километров.

– Здеся, однако, – сказал Дончак, ничуть не удивившись «подпространственному» скачку, перенесшему всадников на террасу.

Правда, Северцев подозревал, что он просто отвлекся, занятый созерцанием пейзажа и оценкой обстановки, поэтому и не заметил, как они взобрались на террасу, где почти месяц назад располагался первый лагерь геофизиков.

Терраса представляла собой плоское пространство до ближайших горных откосов, поросшее травой и редким низкорослым кустарником. Сложена была из глинисто-песчаного материала осадочного происхождения с тонким слоем почвы. Хорошо были видны следы раскопок. Подъехав поближе, Северцев увидел кучи песка с вкраплениями камней и дыру шурфа, спешился.

Шурф был глубокий – около шести метров, в нем еще торчала сухая лесина, игравшая, очевидно, роль лестницы. СВЧ-датчик в этом месте показывал интенсивность излучения, в двадцать раз превышающую природный фон.

– Злой дух, однако, – сказал Донгак, не торопясь слезать с коня. – Дышит. Светисса. Плохой место. Нельзя.

– Тут ты прав, – кивнул Северцев. – Долго здесь находиться нельзя, импотентом можно стать.

– Палатка тут ставить? Дальше ты сам?

– Нет еще. – Северцев достал карту, расстелил на куче песка. – Мне надо попасть примерно вот сюда. – Он ткнул пальцем в точку на маршруте экспедиции Лившица, где, по его расчетам, находилась вторая пирамида. Ее-то и исследовал Николай Рощин.

– Совсем плохой место, однако, – бесстрастно сказал Мерген. – Там Бурхан живет, шибко сердисса.

– Я доплачу, – быстро сказал Северцев. – Еще пятьсот рублей.

– Зачем, однако, – покачал головой старик. – Бурхан шибко злой, плохо всем. Жертвы приноси, однако.

– Что ему надо? – поинтересовался Северцев, зная, что Бурханом тувинцы зовут местное божество, родственника русского Перуна.

– Пить, еда, молисса надо.