Чада в лесу

— А его фамилию не знаешь?

— Нет, фамилию она не назвала. Сказала, просто Питер.

— Вечернюю газету уже доставили к тому времени? — спросил Вексфорд.

Он мог бы спросить Серну, однако ему хотелось посмотреть, что ответит Софи.

— Не помню. Знаю, что ее приносили. Думаю, та девочка, которая ходит в нашу школу. Газета была мокрая, нам пришлось сушить ее на батарее. Никак не могу понять, почему там пишут одно дерьмо.

Дорин Брюс дернулась, но не стала ее останавливать.

— Когда мы поели, Джоанна спросила, собирается ли Джайлз в церковь. «В такой дождь», — сказала она. Кажется, он ответил, что да, собирается утром. Она сказала, что по воскресеньям транспорт не ходит, а этот развратник Питер начал дразнить его церковью. Джайлзу это не нравилось, но он вынужден был все выслушивать. «Ты что, собираешься стать викарием, когда вырастешь?» — в общем, нес всякую фигню.

Миссис Брюс снова вздохнула. Наверное, наедине с ней Софи больше следила за своими выражениями.

Вексфорд спросил:

— А как он выглядел, этот Питер?

— Обычный тупица. Не в очень хорошей форме. Старый.

Старый? Что это может значить в устах тринадцатилетней девочки?

— Сколько лет? — почти без надежды спросил он.

— Не знаю. Но не старше моего отца.

Он решил оставить этот вопрос. Зацепиться, чтобы продолжить тему, было не за что, хотя ее ответы и не погасили возникших у него подозрений.

— А Скотт Холлоуэй приходил? — спросил он.

— Скотт? Да, кажется, да. Кто-то звонил в дверь, но мы не открыли.

— Почему?

— Просто не открыли.

Может, в их доме это было в порядке вещей?

— Продолжай.

— Мы поужинали и посмотрели по телику «Лестницу Якоба». Этого парня Якоба окружили и пристрелили. Потом Джоанна и Питер сказали, что они собираются ложиться.

Склонив голову набок, она посмотрела на Вексфорда. То, что он прочитал в ее глазах, поразило его больше, чем если бы она стала выкрикивать непристойности ему в лицо. Ее глаза светились таким огнем знания, столько в них было житейской мудрости старца, словно она уже все повидала на своем веку. Он спрашивал себя, а не разыгралось ли его воображение, правильно ли он истолковывает выражение ее лица, но, взглянув на Карен, понял, что и она думает так же. Просить Софи продолжать не было смысла.

— Они хватали друг друга, целовались взасос, и все такое, сами знаете. Им было плевать, что мы на них смотрим. Он собирался ее трахнуть, это было сразу видно. Она даже не сказала нам идти спать, она вообще забыла про нас. Тогда в дверь и позвонили. — Она посмотрела на инспектора. — Я смотрела на них и не могла оторваться, поэтому не стала подходить к двери. Мы пошли спать, когда они еще только целовались. Было где-то пол-одиннадцатого. Я уснула. Не знаю, когда все случилось, может, около полуночи. Я проснулась от шума, услышала крик, грохот, а потом шаги — кто-то бежал по лестнице. Я встала не сразу. Если честно, я испугалась, мне стало жутко. Я немного подождала, а потом поднялась и пошла по коридору. Джайлз тоже уже вышел из комнаты и стоял там. Ну, знаете, его спальня у самой лестницы. Он просто стоял там и смотрел вниз. А Питер был внизу, он наклонился над Джоанной и ощупывал ее горло, ну, пульс и все такое. Он посмотрел на нас и сказал: «Она мертва».

Примерно на минуту воцарилась полная тишина, которую нарушил телефонный звонок. Он прозвучал дважды, прежде чем в холле кто-то снял трубку. Вексфорд спросил:

— И никто не вызвал «скорую помощь»? Ты сделала это, когда заболела твоя бабушка, а когда женщина упала с лестницы — нет. Почему?

— Я там была не одна, да? — Софи стала агрессивной. — Не я это должна была делать. Я всего лишь ребенок, как часто говорит мой отец. У меня нет никаких прав.

Та же мысль, что и прежде, пришла Вексфорду на ум. Он внутренне содрогнулся.

— Питер попытался поднять ее, но она была слишком тяжелой. Он попросил Джайлза помочь, и они вместе перенесли ее на диван. На полу была кровь, правда, немного. Питер принес какую-то тряпку и вытер ее, попросил меня принести жесткую щетку. О таком всегда просят женщин, не так ли?

Она вдруг превратилась в сорокалетнюю феминистку, голос стал резким. Дорин Брюс побелела, ее руки, лежавшие на подлокотниках кресла, задрожали. Карен спросила, все ли с ней в порядке. Та кивнула — живое воплощение старшего поколения, испытывающего ужас перед молодым.

— Я не собиралась ничего ему приносить, — продолжила Софи. — Это он столкнул ее с лестницы.