Чада в лесу

По правде говоря, это очень трудно — сидеть в кресле, даже если кругом тихо и ты один, и пытаться на чем-то сосредоточиться. Как только решаешь помолиться или заняться медитацией, тут же что-нибудь сбивает с толку: человеческие голоса из дома или с улицы, шум машин, «жужжание мухи», как говорил Джон Донн. Вексфорд не пробовал молиться — он просто пытался найти решение, но, просидев с полчаса, чуть было не задремал, и ему пришлось гнать сон прочь. Дважды он ловил себя на том, что его мысли обращены к Сильвии и вероятности еще одного потопа, и лишь только после этого признал свое поражение. Сосредоточиться гораздо легче во время долгой прогулки. Но шел дождь — временами моросил, временами хлестал в полную силу, — и эти перепады в настроении погоды тоже нарушали ход мыслей Вексфорда. За полчаса догадок о том, где может находиться принадлежащий Джорджу Трою четырехдверный темно-синий «фольксваген-гольф» с номером LC02 YMY, не прибавилось.

Он даже снился ему ночью. Один из тех беспорядочных снов, в которых обычно случаются причудливые метаморфозы. Машина, за рулем которой сидел мужчина (кто это был, неясно), ехала впереди по магистрали, но, съехав к обочине и остановившись, тут же превратилась в слона и тот безмятежно начал жевать листья яблони. Водитель исчез. Вексфорд уже собирался запрыгнуть на спину слона, но тот опять перевоплотился и на этот раз принял очертания троянского коня, запряженного в блестящую темно-синюю карету. Пока Вексфорд ее разглядывал, одна из четырех дверей открылась и из нее вышли женщина и двое детей. Он проснулся, не успев разглядеть их лица.

Иногда можно проснуться посреди ночи, а потом снова заснуть, но это пробуждение было другим. Целый час он пролежал без сна. Затем встал, нашел сборник пьес Джорджа Бернарда Шоу и открыл «Андрокла и Льва». Еще более эксцентричная, чем ему казалось — последний раз он читал ее лег тридцать пять назад, — она была написана старомодным языком, а описанные в ней переживания могли тронуть только современника автора, сейчас же они перестали быть злободневными. Женских ролей было только две: Мегера, жена Андрокла, и Лавиния, красивая христианка. Наверняка последняя была отдана Джоанне Трой. А кем же был Людовик Браун? Единственный, кого он мог здесь сыграть, — мальчик, вызывающий актеров на сцену и произносящий семь или восемь фраз. Его точно играл Людовик.

Скорее всего, именно сцена, когда Лавиния кокетничает с Капитаном, могла рассмешить четырнадцатилетнего подростка, и он скорчил рожу и показал язык. Или сделал это при случае, вызывая на арену либо гладиатора, либо жертву льва. И за одно это Джоанна нещадно его избила? А когда он оскорбил ее мать? Вполне понятно, что эту версию она придумала для мужа: это слегка оправдывало ее нападение на Людовика. На самом же деле он только показал ей язык.

Вексфорд лег в постель, уснул и открыл глаза только в семь утра. Машина где-то на частной территории — вот первое, что пришло ему на ум. В чьей-то усадьбе, на земельных угодьях при особняке — на заросшем заброшенном участке чьих-то владений. Она привезла ее туда и там оставила. Потому что в машине было то, чего нельзя скрыть, — неопровержимые улики, например, пятна, повреждения или даже тела детей.

Глава 11

Джордж Трой пытался ответить, но не мог — он постоянно уходил от сути дела и возвращался к ней окольными путями — через частные владения Национального треста, в которых ему когда-то довелось побывать, через особняки Чатсуорта и Бленхейма, которые он мечтал увидеть, но только времени на это не хватало, через шотландские пустоши, поросшие вереском, где как-то раз его дальнего, ныне покойного, родственника ранили в ногу, когда тот не вовремя решил прогуляться во время охоты. Наконец его прервали, но сделал это не Вайн, а жена Троя, которая сказала:

— Дорогой, конечно, все это ужасно интересно, но не совсем то, что нужно сержанту.

— А эта пустошь, — спросил Вайн, — та, где был ваш родственник, она принадлежит вашему семейству? То есть он знал ее владельца или состоял с ним в родстве?

— Боже мой, нет! — воскликнула Эффи, которая, судя по всему, уже не раз слышала эту историю. — Среди Троев нет землевладельцев. Этот родственник родом из Морекомба, да и в любом случае, это было в 1926 году.

Вайна это не удивило.

— Значит, Джоанна, — поскольку никто не возражал, он так и продолжал называть ее но имени, — не знала никого, кому бы принадлежал большой земельный участок в сельской местности?