Чада в лесу

— Прямо отсюда вы не могли почувствовать запах, — добавил Вайн.

Снова вмешалась Полин Пирсон.

— Конечно, не могли. У меня прекрасно развито обоняние, скажи, Тед? Я была здесь раньше вас, но ничего не почувствовала. Слава тебе господи. От этого запаха, наверное, тошнит, да?

— Отвратительный запах, — сказал Тед. — Омерзительный.

— Если не это заставило вас пойти в лес, то что?

— Слушайте, парни, я нашел эту чертову машину и рассказал вам о ней. Какая вам разница, зачем и почему я пошел туда?

— Смерть наступила при очень подозрительных обстоятельствах, сэр, — ответил Бёрден. — Все, даже мельчайшие, подробности, могут быть крайне важны.

— Но не для меня. Никто мне так ничего и не сказал. Я даже не знаю, сколько трупов было в этой машине. Даже не знаю, были ли там те пропавшие дети и женщина, которая была с ними. Мне ничего не говорят.

— А рассказывать-то и нечего, сэр, — ответил Вайн. — Тело, найденное в машине, еще не опознано.

— Что еще вы хотите знать? — спросил Питер Бакстон и потянулся за стаканом, увидел, что тот пуст, и умоляюще посмотрел на жену.

Ее реакция позабавила Бёрдена.

— Нет, дорогой, — твердо сказала Шэронн, — ни капли больше. Хватит уже. Через минуту я приготовлю тебе чашку крепкого чая. — Грациозно, словно цветок, она обернулась к полицейским: — Надеюсь, вы здесь не надолго. Моему мужу необходимо лечь пораньше. Сегодня он пережил такой шок.

Было десять минут седьмого.

— Я приготовлю чай, миссис Бакстон, — сказала Полин, — когда они уйдут.

— Когда вы в последний раз приезжали в Пэссингэм-Холл? — На этот раз Бёрден задал вопрос жене. По тому, как Шэронн вдруг замялась, Бёрден решил, что вопрос ей не очень понравился.

— Я не могу вот так с ходу ответить. Несколько недель назад. Когда это было, дорогой? Может, в последние выходные ноября или первые декабря? Что-то в этом роде. Зимой, знаете ли, здесь особо нечего делать.

Эти слова задели Полин Пирсон — здешнюю коренную жительницу, — и в знак недовольства она поджала губы и распрямила плечи. Тед громко фыркнул. Бакстонам очень повезет, если после такого Полин все же приготовит чай, подумал Бёрден, отчетливо понимая, что и сам сейчас не отказался бы от чашечки чая.

— Вы поехали в Гилфорд после того, как нашли в каменоломне машину, мистер Бакстон? — Вайн заглянул в свои записи. — Здесь какая-то путаница со временем. Вы нашли машину около одиннадцати, в двадцать минут двенадцатого вы позвонили в местную полицию, и еще до двенадцати полицейские уже были здесь, поговорили с вами и отправились в лес вместе с мистером Митчеллом. В десять минут первого миссис Бакстон позвонила вам на мобильный, и вы сказали ей, что находитесь в Гилфорде. Но я сам звонил вам сюда домой в двадцать минут первого, и вы мне ответили.

Бёрден скривился в усмешке, а потом резко посерьезнел:

— Как вам удалось одновременно быть в двух разных местах, сэр? Может, и с нами поделитесь?

Питер Бакстон посмотрел на жену, и на этот раз их глаза встретились.

— Моя жена ошиблась. Я не говорил ей, что был в Гилфорде. Мне там было нечего делать.

— Но вам было что делать здесь? Миссис Бакстон, вы действительно ошиблись?

Та мрачно ответила:

— Должно быть.

— Хорошо. — Бёрден поднялся. — Думаю, на этом мы вас оставим. Завтра утром с вами поговорит старший инспектор Вексфорд. В десять часов вас устроит?

— Я хочу уехать домой, — сказал Питер Бакстон, словно ребенок, которого впервые привели в школу.

— Вы, несомненно, туда поедете — но только после того, как с вами поговорит старший инспектор.

Уже сидя в машине, Бёрден расхохотался. Вайн тут же присоединился к нему. Они все еще смеялись, когда Пирсоны спустились по ступенькам и сели в свою машину. Полин кинула на них взгляд и что-то пробормотала.

— Не стоит смеяться, — сказал Бёрден. — Бог знает, через что ему предстоит пройти. Сейчас, когда они наедине, ему придется раскрыть карты.

— Божественная Шэронн — отрада для глаз, — сказал Вайн.

— Ты прав. Уверен, он простит ее, если она выдала его, да и вообще все ей простит. Забавно, но они ничего не обговорили до нашего приезда, да?

— Думаю, она только что приехала. У него времени не было.

Прожекторы погасли, подъемник уехал, и о том, что он был здесь, говорили лишь две борозды на мягкой земле, видневшиеся в свете фар.