Змеиный зуб

— Сэмюэль!

— Ее выкинули в окно, и она разбилась насмерть, потом ее растоптали лошади и сожрали собаки.

— Здорово, — хмыкнул Декер.

— Она вполне заслужила такую смерть, — пояснила Рина. — Око за око, зуб за зуб. Желая завладеть виноградником Навуфея, она подкупила двух человек, чтобы те оклеветали его. В результате беднягу побили камнями, и он истек кровью, которую вылизали псы. После этого ей было предсказано, что в конце концов ее ждет та же участь.

— Но ведь собаки не ограничились ее кровью, ма, — возразил Джейкоб. — Они же сожрали Иезавель.

— Что, всю целиком? — поинтересовался Декер.

— Остались только череп, кисти рук и ноги, — сказала Рина. — А точнее, псы совсем не тронули лишь ладони и ступни. — Она снова вопросительно посмотрела на сыновей. — Ну ладно, мальчики. Какой напрашивается вопрос?

— Почему они не слопали ее всю?— предположил Декер.

— Точно. Что касается черепа, думаю, понятно.

— Да, — согласился Декер, — череп очень крепкий. Но почему они не тронули ладони и ступни? Там ведь нормальная, мягкая плоть. Собаки должны были первым делом отъесть как раз руки и ноги.

— Б-р-р, ну и мерзость, — поежился Сэмми.

— Возможно, но ваш отец совершенно прав. — Рина взглянула на мужа. — У тебя в самом деле мышление ученого, Питер.

— И каков же ответ? — Декер был явно заинтригован.

Рина пристально посмотрела на Сэмми. Все молчали.

— Что мы делаем руками? — спросила Рина и хлопнула в ладоши. — А что мы делаем ногами помимо того, что ходим и бегаем?

Снова молчание.

— Танцуем, — сказала Рина.

Джейкоб произнес какую-то короткую фразу, которую Декер не понял.

— Ну ты даешь, братец! — присвистнул Сэмми.

— Ну что, ма, я заслужил приз?

— Заслужил, — ответила Рина.

— А что, что ты сказал? — спросил Декер.

— «Как ты танцуешь перед невестой», — перевел Сэмми. — Это целый обряд — как танцевать перед невестой, как готовить ее к свадьбе, что говорить жениху.

— Иезавель за всю свою жизнь сделала всего одно доброе дело — с радостью в сердце танцевала перед невестой. Вот Бог и оставил в целости ее руки и ноги, — пояснила Рина.

Декер кивнул и вдруг расхохотался так, что лицо его налилось кровью.

— Ты чего? — не поняла Рина.

— Да ничего.

— Это должно быть и правда что-то смешное, — заметил Сэмми.

— Ну, пап, скажи, в чем дело? — принялся канючить Джейкоб. — Ты ведь редко так смеешься. Что тебя рассмешило?

Декер посмотрел на жену.

— Нет, лучше я все-таки промолчу, — смутился он.

— Мам, ну скажи ему, — попросил Сэмми.

— Я ему не мать, — пожав плечами, ответила Рина. — Он сам решает, что говорить, а что нет. Во всяком случае, обычно он в моем одобрении не нуждается.

Декер побагровел еще больше.

— Ну, я просто подумал — интересно, что осталось бы от мужчины, единственной добродетелью которого было то, что он плодился и размножался.

Мальчики громко загоготали.

— Разве такие вещи можно говорить накануне субботы? — Рина постаралась придать своему голосу укоризненный тон.

— Это ты меня так настроила, — оправдывался Декер.

— Я думала, что у тебя достаточно такта.

— Ну, тут ты малость промахнулась, — заметил Сэмми, давясь смехом.

— Да ладно тебе, мам, — примирительно сказал Джейкоб, по лицу которого от хохота потекли слезы. — Согласись, что это действительно смешно.

Рина встала и направилась к выходу из кухни.

— Постой, Рина, куда ты? — окликнул ее Декер.

— Посмотрю, как там Ханна. Я сейчас вернусь.

Отойдя достаточно далеко, чтобы ее не услышали дети, она, перестав сдерживаться, от души рассмеялась. Однако очень скоро смех Рины сменился всхлипываниями.

22

Выбрать подходящий наряд оказалось непросто. Строгий коричневый деловой костюм, красное «сексапильное» платье, богемного вида длинная, по щиколотку, свободная юбка в цветочек были решительно отвергнуты. В конце концов Рина пришла к выводу, что ей и правда лучше всего быть самой собой. В результате она остановилась на черном свитере с длинным рукавом и черной конусообразной юбке, прикрывающей колени. Черные как смоль волосы, в распущенном виде доходившие ей до талии, Рина собрала в тяжелый узел и чуть стянула его сеточкой, так, чтобы он волной падал ей на плечи. Сверху она повязала черный шелковый платок с золотой каймой, которая сияла на темном фоне наподобие золотой диадемы. Накрасилась Рина, что называется, по минимуму, а в уши вдела жемчужные сережки.