Засада на женихов

– Подумать только, что платье делает с человеком! Красота какая!

И Анька в полном восхищении от себя самой закружилась по комнате. При этом она смахнула подолом платья пару фарфоровых безделушек, которые стояли на этажерке. Но хорошего настроения ей этот пустяк не испортил.

– Посуда бьется к счастью! – громко провозгласила Анька, ничуть не озаботившись, что погибший фарфор был скорее из разряда статуэток, украшением, нежели посудой.

После этого Анька влезла в свои лучшие туфли, схватила свою белую летнюю сумку, которая была такого размера, что с ней вполне можно было ходить и по грибы, и за картошкой. И почувствовала, что полностью готова к встрече с предполагаемым мужем.

В таком радужном настроении она, конечно же, не могла сидеть дома. Ее так и подмывало выйти на улицу. И показаться людям.

– Ой! – воскликнула Анька, когда, выйдя из дома, в самом деле наткнулась на человека из толпы.

На самом деле тут был только один мужчина. Тот самый, который сегодня спас ее на пруду. Не велика радость. Но зато его реакция на появление Аньки стоила десятка самых восторженных зрителей. Мужчина разинул рот и уставился на Аньку так, что его большие выпуклые глаза того и гляди вовсе вылезут из орбит.

– А, это ты? – деланно безразличным тоном произнесла Анька при виде гостя.

Хотя она уже успела отметить и его пораженный взгляд, и огромные глаза. И все ее существо наполнилось гордостью и тщеславием.

– А я вот прогуляться решила, – небрежно бросила она.

– В таком… В таком виде?!

– А что? Нельзя девушке красиво одеться? Кстати, тебе нравится, как я выгляжу?

Мужчина потряс головой:

– Просто отпад!

Анька довольно улыбнулась. Все-таки приятно слышать комплименты пусть даже от таких невзрачных кавалеров.

– Аня, – произнес тем временем мужчина. – А можно… можно я с тобой пойду?

Аня слегка задумалась. Разрешить или не разрешить? Вроде бы мужчина выглядел сейчас прилично. Он был не в костюме, но надел чистые джинсы. И рубашка у него тоже была чистая и даже вроде бы новая. И если бы Анька не считала его никудышным алкашом, то она бы даже сказала, что рубашка была дорогая. Присмотревшись, Анька убедилась, что и волосы у него тщательно причесаны и даже приглажены с помощью геля.

– Ну, что же, пойдем.

Мужчина просиял. И предложил Аньке свою руку, чтобы она могла опереться. Честно говоря, это было очень вовремя. Потому что сельские дороги были далеки от совершенства. И ходить по ним в туфлях на каблуках было весьма затруднительно.

Но Анька не сдавалась. Она шла навстречу своей судьбе. Тот факт, что шла она при этом под руку с другим мужчиной, ее нисколько не тревожил. Она-то знает, что достойна самого лучшего, самого видного, самого перспективного мужчины в их садоводстве – их председателя.

Тем временем ее сегодняшний спаситель успел представиться. Звали его Степой. Он работал на стройке, был по образованию плотником. И на работе его ценили за хорошие руки и умение пить только в свободное от работы время. Жил он один, так как с женой развелся по причине полнейшего несходства их характеров. Несходство это возникло в тот момент, когда Степа вернулся с очередной халтуры домой и обнаружил в своей постели постороннего мужика.

Разумеется, он отдубасил и жену, и ее любовника. И вот тут-то она и заявила, что уходит от него. Поскольку Степан – жестокий деспот и совершенно отсталый субъект.

– Ты весь состоишь из одних комплексов! – заявила ему жена при расставании. – Отсюда и твоя агрессия!

И ушла следом за своим раскрепощенным любовником. Она ушла, а Степан остался. Один в просторной двухкомнатной квартире, кредит за которую, кстати говоря, уже почти выплатил, надрываясь на той самой халтуре, пока его жена заводила шашни с другими мужчинами.

Анька слушала рассказ Степы невнимательно. Какое ей дело до его личной драмы? А жена правильно ушла. Если охота гулять, то лучше уйти и не портить нервы ни себе, ни мужу, ни любовнику.

– Не переживай, – сказала она кавалеру. – Все у тебя наладится.

Она сказала это просто так, машинально. Но Степан отреагировал очень бурно. Схватил Аньку за руку, прижал к своей груди и страстно воскликнул:

– Ты так думаешь? Ты в самом деле так думаешь?! Скажи мне, да?

– Ну, да.

– Так я могу надеяться?

– Разумеется, – слегка опешила Анька. – Надежда – это прекрасное чувство. Она умирает последней.