Ко времени моих слёз

За эти несколько секунд успел вскочить на ноги и верзила-ротмистр (интересно, это у него кличка или реальное воинское звание?), поднял прямоугольный ствол электрошокера.

Не успею достать! – мелькнула мысль. – Хорошо подготовлены ребята!

И в этот момент что-то произошло.

За спиной верзилы сгустилась темнота, он вздрогнул, широко раскрывая глаза, и с грохотом упал лицом вниз. В спине ротмистра торчала рукоять ножа.

Текучий призрак, возникший, казалось, прямо из воздуха, переместился к застывшему «профессору», однако тот снова проявил невероятную для такого пожилого с виду человека реакцию и сноровку, сиганул через всю комнату и нырнул в окно головой вперед.

Треск, звон стекла, шум, удаляющийся топот…

Призрак остановился, превратился в невысокого и не слишком мощного мужчину неопределенных лет, на Максима глянули знакомые голубые глаза.

– Опять вы, – пробормотал он, опуская руки. – Расен…

– Идемте, – сказал голубоглазый, одетый как самый обыкновенный среднестатистический житель России: однотонная коричневая летняя рубашка с короткими рукавами, темные штаны, легкие дырчатые туфли.

– К-куда?

– В машину.

– К-какую машину?

– Ваша на ходу?

– Разумеется.

– Я поеду с вами.

– Но Гольцов…

Расен склонился над Арсением Васильевичем, что-то сделал, и тот зашевелился, застонал, с трудом сел, держась за голову. Глаза его были мутными, красными, в них стояла боль. Потом он увидел Разина, раскрыл глаза шире:

– Максим?! Как вы здесь оказались?

– Ведите его к машине, – сказал голубоглазый.

Максим подошел к Гольцову, подставил плечо:

– Идемте.

– Куда?

– К машине.

Они заковыляли к двери, но потом Арсений Васильевич вспомнил о внучке и матери, остановился:

– Стеша! Мама…

Голубоглазый Расен нырнул за ситцевую занавеску, вынес девочку.

– Что с ней?! – дернулся Гольцов.

– Все в порядке, сомлела немного.

– Я заберу ее! – Арсений Васильевич прижал внучку к себе. – А что с мамой?

– У нее сердечный приступ, наши люди отвезут ее в больницу. Не волнуйтесь, все будет хорошо, за ней присмотрят.

– Кто вы?

– Р-р-р-р, – проворчал Максим.

Голубоглазый усмешливо прищурился:

– Это звучит короче – РРР. Но по сути верно. Поторопитесь, скоро все узнаете.

Через полчаса, после преодоления всех заборов, огородов и соседского подворья, беглецы разместились в машине Максима, бесшумно объявился голубоглазый спаситель, и машина тронулась с места, направляясь в неизвестность.

Дощечка четвертая

ПРОЗРЕНИЕ

БАЛЯСЫ

Земля была мягкой как пух и не прилипала к голым коленкам. Арсений ползал по ней от одной кучки картошки до другой, набирал ведро, ссыпал в мешок. Когда набиралось четыре ведра, нес мешок в погреб и опорожнял в подклеть, где картошка и хранилась потом всю зиму.

Тепло.

Ласковое солнце греет спину.

Приятный ветерок овевает лицо.

Пахнет патиной, землей, прелью.

Ранняя – бабье лето! – осень, трава еще вовсю зеленая, а вот листва деревьев уже начала буреть. Недалеко время, которое называется золотой осенью, когда листва берез и кленов принимает все оттенки желтого, оранжевого и красного цвета, красота необыкновенная!

Мама и бабушка копают картошку, о чем-то переговариваясь. Тихие будничные голоса, тишина, покой.

Арсений собирает урожай, но сам далеко отсюда – в будущем, где летают от звезды к звезде диковинные звездолеты и космонавты на каждом шагу встречаются с инопланетянами. Ему четырнадцать лет, и он совершенно счастлив, хотя еще не знает об этом…

– Дедушка! – послышался откуда-то, из других времен и пространств девчоночий голос.

Арсений Васильевич выплыл из омута памяти, вздохнул: до сих пор не прошла эта боль – сладкая боль расставания с детством, сидит занозой в душе, не дает сосредоточиться на реалиях теперешней жизни.

Третий месяц он со Стешей жил в лесу, на берегу небольшого озерца Светлояр, располагавшегося в ста километрах от Владимира и в пятнадцати от ближайшего села Кержень. Расен, голубоглазый воин неведомой структуры РРР, привез их сюда еще летом, сразу после нападения на дом Гольцовых в деревне спецгруппы ФСБ (об этом стало известно позже), вместе с Максимом, и оставил в деревянном домике, принадлежащем местному охотничьему хозяйству, на попечение деда Павла, сторожа и хранителя озера.

– Поживите здесь, покуда все успокоится, – сказал Расен, познакомив гостей с дедом, – я приду за вами.