Ко времени моих слёз

Арсений Васильевич шевельнул «скальпелем» воли, отсекая одну из сияющих шерстинок в поле коррекции (часть сознания продолжала работать в прежнем ритме), и тотчас же пейзаж внизу изменился. Гигантская «гора пены», очень симпатичная, гармонично вписанная в ландшафт, красивая, напоминающая растущий цветок, вдруг расплылась дымными струями, испарилась, исчезла. А на ее месте возникла зеленовато-коричневая опухоль, из которой вырос черный коготь и начал разваливать один за другим сверкающие перистые облака.

В поле коррекции этот процесс выглядел как рост черного «паука». Пришлось отсечь у этого «паука» пару лап, чтобы он не завладел инициативой и не нарушил создавшегося равновесия.

И сразу же этот удар воли Гольцова отразился на ландшафте под ногами, наблюдаемом визуально.

«Коготь» усох, уменьшился в размерах, потом и вовсе скрылся в струях сизого дыма. Его закрыли клочья «пены». В этом месте образовалась вихревая воронка – словно вершина смерча. И Арсений Васильевич вдруг с пронзительной ясностью осознал, что это – войн а! Он корректировал не жизнь запредель я, как ему представлялось, а войну!

«Кретин! Этот мир так живет! Уйди оттуда! Загубишь усилия всех внутренних операторов!»

Арсений Васильевич «отступил назад».

Чужой, кипящий энергией мир отдалился. Из него вырвался тоненький бледно-золотистый лучик – как вопль о помощи.

Чисто рефлекторно Арсений Васильевич подставил под лучик голову… и едва не потерял сознание от обрушившейся на сознание лавины информации! С трудом добрался до «рабочего места», свернул операционное поле и «выпал» в реальность квартиры. И уже здесь, в тишине и покое, окончательно уплыл в беспамятство.

СИТУАЦИЯ

Поговорку: «Если вы думаете, что курение не влияет на голос женщины, попробуйте стряхнуть пепел сигареты на ковер», – Максим вспомнил на другой день после возвращения из Улан-Удэ. Он спешил на работу и прошел в гостиную в ботинках, что было замечено и тотчас же сурово отчитано. Варвара была помешана на чистоте, отчего вечно шпыняла мужа за любую возникшую по его вине соринку.

Максим и сам в общем-то любил порядок и чистоту, часто убирал квартиру, протирал пыль, поэтому на отповедь жены отреагировал нормально: извинился, пообещал после работы почистить коврики, – а когда не помогло, вспылил и хлопнул дверью. О чем тут же пожалел. Однако по всему было видно, что Варвара вознамерилась выставить его из квартиры, создавая невыносимые условия. Просто не пустить мужа домой, даже сменив дверь, она не могла, квартира принадлежала Разину и была оформлена на него. И все же замена двери являлась неопровержимым свидетельством ее намерений, и об этом стоило задуматься.

В Управлении первым Максима встретил Райхман:

– Привет, командир. Что такой хмурый?

Максим сжал зубы, сдерживая крепкое словцо, потом неожиданно для себя самого рассказал Штирлицу о своей семейной ситуации.

– Хреновые дела, – согласился Герман Людвигович. – Выгонит она тебя в конце концов, как пить дать, выгонит. Тем более что у нее явно есть на примете молодая замена.

– Я еще не старик.

– Тебе уже тридцать пять, а ей, по всей видимости, нужен мужик лет на пятнадцать моложе.

– Я сам уйду.

– А вот спешить не надо. Вдруг все образуется? Мне Кузьмич анекдот рассказал в тему, хочешь послушать?

– Валяй.

– Один мужик жалуется другу: «У меня было все: деньги, великолепный дом, дача, роскошная машина и красивая женщина, которая меня любила. А потом бац! – все исчезло». – «Что же случилось?» – «Жена все узнала».

Максим улыбнулся. Анекдот был с бородой, но вполне соответствовал реалиям жизни.

– Мои возможности поскромнее. Квартира на Шаболовке и тачка четырехлетней давности.

– Так заведи любовницу.

– Спасибо за совет. Я бы и не прочь, может быть, да воспитан по-другому, понимаешь ли. Считаю, что жить надо по любви.

Райхман фыркнул:

– Ты что же, до сих пор жену любишь?

Максим с удивлением посмотрел на капитана, потер лоб, покачал головой:

– Знаешь, а ведь я только недавно начал об этом задумываться. Может быть, ты прав, надо проанализировать ситуацию и решить, что делать дальше.

– Вот и займись на досуге. Кстати, а мы чем будем заниматься?

– Еще сам не знаю.

Максим открыл свой небольшой кабинетик, сел было за стол, но вынужден был сразу же идти к начальству: его вызвал Пищелко.

Начальник Отдела встретил его хмурым взглядом.