Призрак с хорошей родословной

Никакой особой причины у меня не было. Просто я не очень любила сами перелеты. Вот смотаться на поезде — это другое дело. Пусть долго, пусть жарко и пыльно, но зато по земле-матушке. Что поделаешь, у меня даже на высоте пятого этажа начинает кружиться голова. А когда я, летя в самолете, думаю о том, какая бездна сейчас подо мной, мне просто делается дурно. Но мою боязнь высоты Мариша в расчет просто не брала.

— Выпьешь что-нибудь и отлично долетишь! — безапелляционно заявила она мне.

— Я столько не выпью, — уныло сообщила я. — Или если все же выпью, то вам придется меня кантовать уже самим.

— Ничего, — заверила меня Мариша. — Все будет отлично. Только перед отлетом нужно наведаться к Раисе Захарьевне и выяснить, не рассказывала ли ей Любка что-нибудь о том, как она съездила в Крым и что там выяснила.

— И заодно спросим, не нужно ли чего-нибудь помочь с похоронами, — добавила Катька.

И мы поехали к Раисе Захарьевне домой, потому что ее телефон все время был занят, а мы рассудили, что если телефон занят, то женщина сейчас точно дома. Но, добравшись до Парка Победы, напротив которого во дворах и стоял дом матери Любки, мы усомнились, прилично ли являться без приглашения. Перезвонили, все напрасно. Снова занято.

— Ладно, не такая ситуация, чтобы о правилах хорошего тона особо раздумывать, — пресекла наши сомнения Мариша и первой направилась к дому Любкиной матери.

Мы поднялись на третий этаж самой обычной хрущевки, впрочем, довольно чистой и недавно подкрашенной. Но за дверью нужной квартиры никто не отвечал. Мы снова набрали номер домашнего телефона Раисы Захарьевны. Он был снова занят.

— Что за история? Мне это перестает нравиться! — пробормотала Мариша. — Уж не свалилась ли она, чего доброго, с сердечным приступом?

— Или она просто плохо положила трубку на рычаг, — сказала я, осмотрев дверь.

Сердечный приступ, по моему мнению, мог случиться только с человеком, имеющим это самое сердце. А насчет Раисы Захарьевны у меня были большие сомнения. Судя по допотопной двери, которую не меняли с момента постройки дома, с финансами, должно быть, в первую очередь благодаря стараниям Митьки, в доме Раисы Захарьевны было негусто. Так что можно было предположить, что и телефон у них старенький, с рычагом, а не новенькая стационарная база с парой радиотрубок в комплекте.

— Позвони Виктору, — предложила Катька. — Может быть, он знает, где Раиса Захарьевна?

Но Виктор нас разочаровал. Выяснилось, что сегодня Раиса Захарьевна сказалась больной и переложила на него все хлопоты с устройством похорон. Хлопоты, а равно и расходы, как не без раздражения заявил нам Виктор.

— А сама она дома валяется! Больше ей быть негде! — заявил он нам. — Я ей сказал, что обязательно сегодня заеду к ней. Так что там она, не сомневайтесь. Спит небось, звоните подольше.

Мы звонили так долго, что начали беспокоиться соседи. Объяснив ситуацию трем старушкам, появившимся из трех соседних квартир, мы подняли целую бурю волнений.

— Небось сердце прихватило! — тоже решили бабки. — Горе-то какое! Митьке звонить надо!

Вскоре выяснилось, что Митька находится в полном здравии. Но почему-то принять участие в хлопотах о похоронах родной сестры не пожелал.

— Мать дверь не открывает? — удивился Митька, зевая так, что даже по телефону было слышно. — Ну так, может, вышла куда? Отстаньте, спать мешаете! Явится, куда ей деться!

Пришлось надавить на этого наглеца, пообещав, что если он немедленно не приедет, то мы просто сломаем дверь. Испугавшись возможных убытков, Митька пообещал примчаться. Прибыл он только через час.

— Вот идет! — возмутились высматривающие его в окно бабки. — Нога за ногу! Не поторопится!

С помощью Митьки мы наконец открыли дверь. Раиса Захарьевна лежала в кухне. И сразу же стало ясно, что нам или кому другому она о поисках своей дочери ничего рассказать не сможет. Кто-то сильно ударил пожилую женщину чем-то тяжелым по голове. И сейчас она лежала на полу. Кухня была крохотной. Поэтому тело приняло слегка скрюченное положение. Ноги оказались под кухонным столом. А голова возле мойки, и из-под головы уже натекла небольшая лужица крови.

— Ой, батюшки! — мелко закрестилась одна из бабок. — Сначала Любку убили, а теперь и Раису. Что же это делается на свете?

— Она еще жива! — воскликнула Мариша, которая первой бросилась на помощь Раисе Захарьевне. — Пульс бьется, хотя и слабо! Скорей врача!