Друг от друга

По винтовой лестнице я спустился в зал, где оркестр грянул американскую песенку не то «Время для слёз», не то «Мне хочется плакать». Видимо, услышали, что кто-то спускается. Посещать «Ориенталь» американским служащим не разрешалось, но, конечно, если они не в военной форме и с наличными в кармане, их не удержать. Вот почему время от времени в клубе проводились облавы Международного патруля. Но случались они обычно гораздо позднее — к тому времени я уже исчезну. Устроившись в кабинке, я заказал бутылку коньяка, несколько яиц, пачку «Лаки» и, уверенный, что очень скоро найду кровать на ночь, углубился в распутывание клубка событий, произошедших после моего приезда в Вену. И до Вены.

Это было непросто. Насколько я понял, меня подставили — я главный подозреваемый в двух убийствах, — и, по всей видимости, это дело рук ЦРУ. Американцем в зеленой машине мог быть, судя по описанию соседа фрау Варцок, только майор Джейкобс. Но кто такая на самом деле женщина, выступившая под именем фрау Варцок, которая приходила ко мне в Мюнхене в агентство, я понятия не имел. Настоящая фрау Варцок была мертва, убита Джейкобсом или другим агентом ЦРУ. Очень вероятно, что адрес ее мне дали для того, чтобы впутать в убийство. По той же причине Эрик Груэн снабдил меня адресом Веры Мессман. Что означало: все они — Хенкель, Джейкобс и Груэн — действовали заодно. А вот ради какой такой цели, мне пока неведомо.

Принесли коньяк и сигареты. Я налил себе и закурил. У барной стойки уже сбилось несколько девушек, посматривающих в мою сторону. Интересно, у них действует закон старшинства, или, как на стоянке такси, клиентов они разбирают в порядке живой очереди? Я чувствовал себя куском рыбьего филе в проулке, кишащем кошками. Оркестр переключился на песенку «Стань клоуном», что тоже вполне подходило к случаю. Не такой уж я великий детектив, ведь им полагается замечать всякие мелочи. А клоунов, наоборот, легко обдурить — они всегда попадаются на удочку — ради смеха публики. Я исполнил эту роль блестяще.

У стойки спорили две проститутки. Скорее всего, предмет спора — я: кому из них достанется сомнительная честь подцепить меня. Я понадеялся, что достанусь рыженькой. В ней играла хоть какая-то жизнь, а жизнь рядом мне была сейчас остро необходима. Потому что чем больше я размышлял о ситуации, тем сильнее мне хотелось вышибить себе мозги. Будь у меня под рукой пистолет, я всерьез задумался бы над таким вариантом. Но пистолета не было, и я опять взялся ломать голову над ловушкой, в которую угодил.

Если фальшивая Бритта Варцок была связана с Хенкелем, Груэном и Джейкобсом с самого начала, то напрашивается версия, что именно они и подстроили, чтобы я лишился мизинца, а потом попал в госпиталь на попечение Хенкеля. Ведь те парни, которые покалечили меня, отвезли прямиком в госпиталь, так? А нашел меня у дверей Хенкель. Платок, которым я останавливал кровь, вдруг оказывается на месте убийства настоящей Бритты Варцок. Заодно с моей визиткой. Красиво обстряпано. И то, что я лишился половины мизинца, оказалось решающим фактором. Теперь я это понимал. Иначе я вряд ли мог сойти за Эрика Груэна. Конечно, физического сходства между собой и Груэном я не разглядел, пока тот не сбрил бороду. Но они-то наверняка об этом сходстве знали. Возможно, с того самого дня, когда Джейкобс объявился в моем отеле в Дахау. Он ведь тогда сказал, что я кого-то ему напоминаю. Может, тогда же его и осенила идея выдать меня за Эрика Груэна, чтобы настоящий Груэн мог сбежать с новым паспортом. И конечно же идея сработает еще эффективнее, если человека, назвавшегося Эриком Груэном, арестуют за военные преступления. Какие он там совершил? Массовое убийство военнопленных? Или чего похуже? Возможно, преступления, связанные с медициной. Нечто такое гнусное, что Джейкобс не сомневался — следователи любых политических взглядов и религиозных верований не успокоятся, пока не засадят доктора под арест. Немудрено, что Бекемайер и прислуга Элизабет Груэн несказанно удивились, увидев меня в Вене.

И подумать только, фактически я добровольно вызвался приехать сюда! Очень остроумный штрих — подтолкнуть меня вызваться на поездку самому. С маленькой помощью Энгельбертины, разумеется. Где уж мне было что-то сообразить: она так старательно припорашивала мне глаза песком. Отвлекала меня своим роскошным телом. Если б я не поймался на подсказку выдать себя за Эрика Груэна, она, очевидно, выдала бы идею прямым текстом. Но как они могли предвидеть смерть матери Груэна? Разве что кто-то помог старушке отправиться в последний путь. Возможно ли, что сам Груэн спланировал смерть матери? А почему бы и нет? Между матерью и сыном никакой любви не было. И Бекемайер, и Медгэсси — оба удивлялись внезапности кончины старухи. Скорее всего, и ее тоже убил Джейкобс. Или нанял кого-то из ЦРУ или «ОДЕССЫ». Но я никак не мог взять в толк: зачем понадобилось убивать Веру Мессман и настоящую Бритту Варцок?