100 великих военных тайн

Между тем Евгений Савойский сумел удержать часть французов на южном берегу реки По. 7 сентября его 30 000 солдат пошли в атаку на широком фронте между Дорой и Стурой. Этот удар был встречен принцем Орлеанским и его 12-тысячной армией, которой просто не хватило сил занять весь широкий фронт, к тому же еще и недостаточно укрепленный. Прусская пехота Леопольда Дессаусского активно штурмовала с фронта французские окопы, а исход боя решил охват, который выполнили савойцы по болотам Стуры. Французы начали отступать, и тогда комендант Турина Даун, три месяца упорно отстаивавший город, сменив гарнизон на валах гражданским населением, бросил все свободные силы из Турина на вылазку в тыл французам.

Поражение войск принца Орлеанского было полное. Армия Ла-Фельяда, пока не принимавшая участия в сражении, была охвачена паникой. Французы, бросив осадный парк, спокойно отошли к французской границе, не тревожимые австрийцами.

Через два дня после сражения под Турином 13-тысячный французский заслон герцога Медави, оставленный в районе реки Минчио, разбил под Кастильоне более слабые части австрийских сил принца Гессенского, но это уже не изменило результата кампании. Отрезанный Савойским от Франции генерал Медави, с разрешения Людовика XIV, пошел на капитуляцию, по которой все ломбардские крепости были переданы австрийцам, а французские войска беспрепятственно пропущены на родину.

Кампания эта очень поучительна. По существу, в поражении французов виновата не столько циркумвалационная позиция, сколько отсутствие единого твердого руководства. Если бы Ла-Фельяд выдвинул хотя бы четвертую часть своих сил на поддержку принца Орлеанского, французам, быть может, удалось бы удержаться на своих позициях. А самое главное – это величественное решение Евгения Савойского: идти на риск потери сообщений с Австрией, благодаря чему достигался полный захват инициативы. Недооценившие противника французы считали завоевание Италии почти уже законченным, надеясь одними угрозами сдержать врага до падения Турина, которое сделало бы их полными хозяевами Ломбардии. Но неприятель, находившийся почти в безвыходном положении, однако имевший во главе великого полководца, пошел на серьезный риск и опрокинул одним ударом весь карточный домик французского господства в Италии.

Если рассматривать это событие с политической точки зрения, то любопытна огромная роль, которую приобрела маленькая Савойя в войне, втянувшей в себя большую часть Европы. По сути, именно Савойя оказалась апельсинной коркой, на которой поскользнулся Людовик XIV.

СЕКРЕТ НОВАТОРА МОРСКОГО БОЯ

С именем Федора Федоровича Ушакова связаны победы русского Черноморского флота над превосходящими силами турецкого флота во время Русско-турецкой войны 1787—1791 годов. В первой же морской баталии начавшейся войны, капитан бригадирского ранга Федор Ушаков, будучи командиром авангарда, стал главным героем сражения и был пожалован в Георгиевские кавалеры.

Это сражение произошло 3 июля 1788 года у острова Фидониси (ныне Змеиный). Ушаков начальствовал над авангардом, состоявшим из 4 фрегатов, в эскадре вице-адмирала графа Марко Войновича. Турецким флотом – 17 линейных кораблей, 8 фрегатов, 3 бомбардирских корабля и 21 шебека – командовал капудан-паша Эски-Гассан. Русская эскадра состояла всего из 2 линейных кораблей, 10 фрегатов и 24 меньших судов. Когда противники стали сходиться для морского сражения, Ушаков неожиданными маневрами своего авангарда отрезал от вражеского строя два передовых линейных корабля и обратил их в бегство. Сражение у острова продолжалось с 2 до 5 часов вечера, после чего турецкий флот, корабли которого получили большие разрушения от артиллерийского огня русской эскадры, вышел из боя и поспешил к своим берегам. Именно в этом сражении Ушаков первым на Российском флоте пренебрег канонами господствовавшей тогда линейной тактики в войнах на море. Победа при Фидониси продемонстрировала, что из командира корабля очень быстро вырос способный флагман. Во многом благодаря новаторскому маневру русского авангарда и начался разгром турецкого флота.

К концу 1788 года Войновича перевели в Херсон, а Ушаков остался командующим Севастопольской эскадрой. Всю осень и зиму он занимался подготовкой судов к следующей кампании. К середине мая эскадра Ушакова, ставшего контр-адмиралом, уже была готова к плаванию, однако Войнович, как главный начальник «над всеми частями правления и флота Черноморского», избегал встреч с противником.