Красношейка

— Так ты… легавый?

— Дашь поносить? — Принц указал на Железный крест. — Не бери в голову! Я прежде всего солдат, как и ты, Ульсен. У корабля должен быть прочный корпус. Маленькой течи хватит, чтобы он пошел ко дну. Сейчас я рассказал тебе, кто я такой. Понимаешь, что это значит?

У Сверре так пересохло во рту и в горле, что он больше не мог глотать. Его охватил страх. Смертельный страх.

— Это значит, что я не могу выпустить тебя из этой комнаты живым. Понимаешь?

— Да. — Голос у Сверре стал хриплым. — А мои д-деньги…

Принц сунул руку под куртку и достал пистолет.

— Сиди смирно.

Он подошел к кровати, сел рядом со Сверре и, держа пистолет обеими руками, направил дуло на дверь.

— Пистолет Глюка, самое точное оружие в мире. Только вчера получил его из Германии. Номер сточен. На черном рынке стоит восемь тысяч крон. Считай, что это первый взнос.

Раздался щелчок, Сверре вздрогнул и, широко раскрыв глаза, уставился на маленькую дыру в двери. В полоске солнечного света, которая, как лазерный луч, выходила из дыры и пронизывала комнату, играла пыль.

— На. — Принц бросил пистолет Сверре, встал и отошел к двери. — Держи крепче. Правда, идеально сбалансирован?

Сверре безвольно вцепился в рукоятку пистолета. По спине градом катился пот. «Потолок течет», — вот и все, о чем он думал: пуля проделала еще одну дырку в потолке, а они с матерью до сих пор не договорятся с ремонтниками. Ульсен думал об этом и ждал. Он закрыл глаза.

— Сверре!

«У нее такой голос, будто она выпила. — Он стиснул пистолет. — У нее всегда такой голос». Ульсен снова открыл глаза и увидел, как Принц, как в замедленной съемке, развернулся у двери — обеими руками он держал блестящий черный «смит-вессон».

— Сверре!

Из дула вырвалось желтое пламя. Ульсен представил себе мать, которая стоит внизу у лестницы. Через мгновение пуля попала ему в лоб, вышла через затылок, через слово «Heil» в татуировке «Sieg Heil», пробила деревянную панель облицовки, прошла сквозь утеплитель и застряла во внешней стене. Но в этот момент Сверре Ульсен был уже мертв.

Эпизод 64

Улица Крукливейен, 2 мая 2000 года

Харри еле выклянчил бумажный стаканчик кофе у следственной группы. Сейчас, стоя перед маленьким неказистым домиком на Крукливейен, что в Бьёрке, Харри смотрел, как молодой полицейский, забравшись по приставной лестнице, отмечает в крыше отверстие, через которое вышла пуля. Уже начали собираться зеваки, и вокруг дома на всякий случай натянули желтые ленты ограждения. Человека на лестнице омывали лучи заходящего солнца, но сам дом находился в низине, и там, где стоял Харри, было прохладно.

— Значит, ты пришел сразу же после того, как это случилось? — услышал Харри голос позади себя. Обернувшись, он увидел Бьярне Мёллера. Начальник отделения полиции теперь редко выезжал на место преступления, но Харри много раз слышал, что следователь Мёллер хороший. Намекали, что лучше бы он им и оставался. Харри протянул Мёллеру свой кофе, но тот отказался.

— Да, я пришел минут через пять, — ответил Харри. — Кто вам это рассказал?

— Центр оповещения. Там сказали, ты попросил подкрепления сразу после того, как Волер сообщил о перестрелке.

Харри кивнул на красный спортивный автомобиль у ворот.

— Когда я подъехал, то увидел машину Волера. Я знал, что он поехал сюда, и думал, что все в порядке. Но когда я вышел из машины, то услышал какое-то жуткое завывание. Сперва я подумал, что воет какая-нибудь собака в соседнем дворе, но, подходя к дому, понял, что звук идет оттуда и что воет не собака, а человек. Я не стал испытывать судьбу, а попросил подкрепления из Экернского полицейского участка.

— Это рыдала мать?

Харри кивнул:

— У нее была истерика. У нас ушло минут тридцать, чтобы успокоить ее и добиться чего-нибудь вразумительного. Сейчас она в гостиной, с ней разговаривает Вебер.

— Старый сентиментальный Вебер?

— Вебер — мужик что надо. Он ворчит на работе, но с людьми в подобных ситуациях умеет обращаться как никто другой.

— Знаю. Я просто шучу. Как там Волер?

Харри пожал плечами.

— Понятно, — сказал Мёллер. — Волера так просто не прошибешь. Это хорошо. Зайдем внутрь, посмотрим?

— Я там уже был.

— Значит, будешь показывать.

Еле-еле (потому что Мёллер по пути здоровался с каждым из коллег, с которыми давно не виделся) они добрались до второго этажа.