Красношейка

Харри вынул из винтовки магазин и положил оружие на диван. Потом набрал номер дежурного администратора и попросил Бетти вызвать «скорую помощь». Затем позвонил Халворсену и сказал, что опасность миновала. После этого он положил старика на диван и сел в кресло.

— Я все-таки до него добрался, — прошептал старик. — Он долго прятался. В траншее.

— Добрался? До кого? — Харри жадно затянулся сигаретой.

— До Даниеля. В конце я его одолел. Хелена была права. Я всегда был сильнее.

Харри затушил сигарету и посмотрел в окно.

— Я умираю, — прошептал старик.

— Я знаю, — ответил Харри.

— Он стоит у меня на груди. Видишь?

— Кто?

— Хорек.

Но Харри не видел никакого хорька. Он видел одинокое белое облачко на беззаботном чистом небе, солнце, норвежские флаги на крыше каждого дома и пролетающую мимо маленькую серую птичку.

Часть десятая

И воскреснут

Эпизод 116

Уллеволская больница, 19 мая 2000 года

Бьярне Мёллер нашел Харри в приемной онкологического отделения.

Начальник сел рядом с Харри и подмигнул маленькой девочке, которая тут же нахмурилась и отвернулась.

— Мне сказали, что все уже кончено, — произнес Мёллер.

Харри кивнул:

— Еще ночью. В четыре часа. Ракель все это время была здесь. А Олег и сейчас здесь. А вы зачем пришли?

— Так, хотел с тобой кое о чем поговорить.

— Курить хочется, — сказал Харри. — Пойдемте на улицу.

Они нашли скамейку под деревом. По небу бежали легкие облака. День обещал быть жарким.

— Так, значит, Ракель ничего об этом не знает? — спросил Мёллер.

— Ничего.

— Получается, что все известно только мне, Мейрику, начальнику полиции, министру юстиции и главе правительства. Ну и, конечно, тебе.

— Шеф, вы лучше меня знаете, что кому известно.

— Да. Конечно. Просто мысли вслух.

— Так что вы хотели мне сказать?

— Знаешь, Харри, порой мне хочется работать где-нибудь в другом месте. Подальше от политики и организованной преступности. Например, в Бергене. Но иногда — в такие дни, как этот, — когда смотришь в окно в спальне и видишь фьорд, острова и заливы, и слышишь, как поют птицы, и… понимаешь? И тогда вдруг понимаешь, что не можешь променять это ни на что. — Мёллер посмотрел на божью коровку, ползущую по штанине его брюк. — Я хочу сказать, Харри, что лучше пусть все будет, как оно есть.

— Что значит «все»?

— Ты знаешь, за последние двадцать лет на каждого американского президента было совершено не менее десяти покушений. И ни одна поимка преступника не получила освещения в прессе. Харри, если все узнают, что на главу государства готовилось покушение, от этого не выиграет никто. Особенно с учетом того, что это покушение в теории могло удаться.

— В теории, шеф?

— Это не мои слова. Суть в том, что все это надо запереть в сейф. На замок. Чтобы не нарушать секретности. И не демонстрировать бреши в нашей системе безопасности. Это тоже не я придумал. Покушения почти так же заразны, как…

— Я понимаю. — Харри выпустил дым через ноздри. — Но главное, секретности хотят те, что за все это непосредственно отвечают. Те, что должны были вовремя бить тревогу. Верно?

— Н-да, — сказал Мёллер. — А иногда мне кажется, что Берген — это очень хороший вариант.

Некоторое время оба сидели молча. Мимо них с важным видом прошествовала какая-то птица, помахала хвостом, поискала что-то в траве и настороженно посмотрела вокруг.

— Трясогузка, — сказал Харри. — Motacilla alba. Очень осторожная птаха.

— Что?

— «Справочник юного орнитолога». А что нам делать с теми убийствами, которые совершил Гюдбранн Юхансен?

— Ну, ведь мы же уже раскрыли эти убийства?

— Что вы имеете в виду?

Мёллер начал ерзать:

— Если мы сейчас станем во всем этом рыться и бередить старые раны, то в конце концов кто-нибудь любопытный докопается до всего остального. Ведь мы же уже закрыли эти дела.

— Закрыли. Дело Эвена Юля. И Сверре Ульсена. А как быть с Халлгримом Дале?

— Об этом можешь не беспокоиться. Ведь Дале был…

— Всего лишь старым алкоголиком, на которого всем было наплевать?

— Харри, умоляю, не надо раздувать проблем на пустом месте. Ты же знаешь, я этого не люблю.

Харри загасил сигарету о подлокотник скамейки и положил окурок обратно в пачку.