Красношейка

Брокхард посмотрел на письмо. Вскрытый коричневый конверт ни о чем ему не говорил. Он достал из него бумагу, надел очки и начал читать:

Управление войск СС

Берлин, 21 июня

Мы получили запрос от начальника норвежского Полицейского управления, Йонаса Ли, о Вашем немедленном переводе в Полицию Осло для дальнейшего прохождения службы. Учитывая, что Вы являетесь норвежским подданным, мы не находим причин не удовлетворить Ваше желание. Данное распоряжение отменяет предыдущее распоряжение командования вермахта, дальнейшие подробности о месте и времени сборов Вы получите от норвежского Полицейского управления.

Генрих Гиммлер,

главнокомандующий Охранных отрядов (СС)

Брокхард дважды посмотрел на подпись. Сам Генрих Гиммлер! Он поднял лист на свет.

— Можешь позвонить и выяснить, если хочешь, но поверь мне, письмо подлинное, — заверила Хелена.

Из открытого окна доносилось пение птиц в саду. Брокхард, пару раз кашлянув, наконец спросил:

— Значит, вы написали письмо начальнику полиции в Норвегию?

— Не я. Урия. Я просто отыскала нужный адрес и отправила его.

— Отправила письмо?

— Да. То есть нет, не совсем. Телеграфировала.

— Запрос целиком?

— Да.

— Даже так. Но это же… очень дорого.

— Да, дорого, зато быстро.

— Генрих Гиммлер… — повторил он, скорее для себя, а не для нее.

— Я устала, Кристофер.

Снова сухой смех.

— Да ты что? Разве ты не добилась чего хотела?

— Я пришла просить тебя об услуге, Кристофер.

— Ну-ну?

— Урия хочет, чтобы я поехала с ним в Норвегию. Чтобы получить разрешение на выезд, мне нужна рекомендация от госпиталя.

— Значит, боишься, я теперь буду совать тебе палки в колеса?

— Твой отец входит в руководство больницы.

— Да, я могу наделать вам проблем. — Он потер подбородок. Его неподвижный взгляд сосредоточился на какой-то точке на ее лбу.

— Тебе все равно нас не остановить, Кристофер. Мы с Урией любим друг друга. Понимаешь?

— Зачем мне делать услугу солдатской девке?

Хелена застыла с открытым ртом. Хотя она услышала это от человека, которого презирала, хотя он говорил, не отдавая себе отчета, — все равно эти слова ударили ее, как затрещина. Но прежде чем она успела ответить, Брокхард сморщился — будто это его ударили.

— Прости, Хелена. Я… черт! — Он вдруг отвернулся от нее.

Сейчас Хелене больше всего хотелось встать и уйти, но она не находила слов, без которых этого не сделать. Он продолжал с напряжением в голосе:

— Я не хотел обидеть тебя, Хелена.

— Кристофер…

— Ты не понимаешь. Я сказал это не из высокомерия, а потому что у меня есть некоторые качества, которые, я уверен, ты со временем научишься ценить. Может, я слишком далеко зашел, но вспомни: я всегда хотел для тебя самого хорошего.

Она смотрела на его спину. Белый халат явно слишком широк для его узких косых плеч. Она подумала о том Кристофере, которого знала в детстве. У того были милые черные кудряшки и хороший костюм уже в двенадцать лет. Как-то летом ей даже казалось, что она в него влюбилась!

Она медленно и нервно выдохнула. Ей захотелось подойти к нему, но она остановилась. Почему она должна жалеть этого человека? Нет, она знает почему. Потому что ее собственное сердце переполнилось счастьем, что пришло к ней само. А Кристофер Брокхард, который всю свою жизнь гонялся за счастьем, так и остался одиноким.

— Кристофер, я пойду?

— Да. Конечно. Делай свое дело, Хелена.

Она встала и направилась к двери.

— А я буду делать свое, — закончил он.

Эпизод 30

Полицейский участок, 24 февраля 2000 года

Райт выругался. Он уже перепробовал все кнопки эпидиаскопа, чтобы сделать картину четче, — все напрасно.

Кто-то откашлялся:

— Райт, наверное, дело в снимке, а не в проекторе.

— Ладно, в общем, это Андреас Хохнер, — сказал Райт и из-под ладони посмотрел на присутствующих. Окон в комнате не было, так что теперь, когда свет выключили, стало совсем ничего не видно. Насколько Райт знал, эту комнату невозможно и прослушать, а это сейчас особенно актуально.

Кроме него самого — лейтенанта Службы разведки Минобороны Андреаса Райта — в комнате было только трое: майор разведки Борд Овесен, Харри Холе — новый парень в СБП, и сам начальник СБП Курт Мейрик. Именно Холе тогда прислал ему по факсу имя этого торговца оружием в Йоханнесбурге. И с тех пор каждый день дергает. Должно быть, среди сотрудников СБП успело укорениться мнение, что Служба разведки Минобороны — не более чем отдел СБП. Они, очевидно, не читали, что это две равноправные, сотрудничающие организации. А Райт читал. Так что под конец он заявил этому новичку, что не особо важные дела могут и подождать. Через полчаса позвонил сам Мейрик и сказал, что дело — особо важное. Нельзя было сказать это сразу?