Красношейка

— А может, они предвидятся в отдаленном, — парировал Харри.

— Но оружие уже месяц как попало в страну, — сказал Овесен. — Что-то не сходится: иностранные террористы приехали в Норвегию за месяц до совершения теракта.

— Может, не иностранные террористы, а какой-нибудь норвежец?

— В Норвегии нет такого человека, который решился бы на что-нибудь подобное, — возразил Райт, пытаясь нащупать на стене выключатель.

— Вот именно, — ответил Харри. — Вот в чем штука.

— Штука?

— Представьте себе известного международного террориста, который хочет убить кого-нибудь у себя в стране, а этот кто-то уезжает в Норвегию. Тайная полиция следит за каждым шагом этого террориста, поэтому, вместо того чтобы пытаться пересечь границу, он связывается с норвежской организацией, у которой те же мотивы, что у него самого. И то, что эта организация состоит из дилетантов, на самом деле плюс, потому что террорист уверен, что тайная полиция не станет уделять им большого внимания.

— Да, стреляные гильзы говорят в пользу дилетанта, — кивнул Мейрик.

— Террорист и дилетант договариваются о том, что террорист финансирует покупку дорогого оружия и тем самым обрубает все нити — больше ничто на него вывести не может. Таким образом, он в этой игре ничем не рискует, кроме разве что денег.

— А что, если этот дилетант окажется не в состоянии выполнить задание? — спросил Овесен. — Или вместо этого продаст оружие и смоется с деньгами?

— Такая опасность, конечно, присутствует, но давайте исходить из того, что заказчик считает дилетанта настоящим фанатиком. Может, у него есть и личные мотивы, чтобы добровольно рисковать жизнью ради всего этого.

— Забавное предположение, — заметил Овесен. — И как это проверить?

— Никак. Я говорю о человеке, о котором нам ничего не известно. Нельзя угадать его логику, если она вообще у него есть.

— Прелестно, — усмехнулся Мейрик. — А есть еще какие-нибудь идеи, как это оружие могло оказаться в Норвегии?

— Да сколько угодно, — ответил Харри. — Но этот вариант может оказаться самым немыслимым.

— Да, да, — вздохнул Мейрик. — Наша работа — это охота на привидений. Значит, надо попробовать разговорить этого Хохнера. Я созвонюсь с парой… ой.

Райт наконец отыскал выключатель, и комната утонула в ослепительно белом свете.

Эпизод 31

Летний дом семьи Ланг, Вена, 25 июня 1944 года

Хелена стояла в спальне и смотрела на себя в зеркало. Больше всего она бы сейчас хотела, чтобы окно было открыто, чтобы можно было услышать звонкие шаги по дорожке, ведущей к дому. Но мать требовала закрывать окна наглухо. Хелена посмотрела на фотографию отца на туалетном столике перед зеркалом. Ее всегда поражало то, каким он на ней выглядел молодым и невинным.

Она заколола волосы простой заколкой, как всегда. А может, сейчас она должна выглядеть по-другому? Беатриса ушила материно красное муслиновое платье, подогнав под стройную фигуру Хелены. Мать была в этом платье, когда встретилась с отцом. Эти воспоминания казались невероятными, далекими и вместе с тем грустными. Может, потому что теперь, говоря об этом, мать будто рассказывала о двух совсем других людях — двух красивых, любящих людях, которые думали, что знают, что ждет их впереди.

Хелена сняла заколку и мотнула головой так, что каштановые волосы упали на лицо. Зазвонил дверной колокольчик. Послышались шаги Беатрисы в зале. Хелена упала на кровать. В животе сделалось щекотно. Давно с ней такого не было — она снова ощутила себя четырнадцатилетней влюбленной девчонкой! Снизу слышались приглушенные разговоры, пронзительный, в нос, голос матери, звон вешалок — это Беатриса вешает в шкаф его шинель. «Шинель!» — подумала Хелена. Он носит шинель, хотя на улице который день стоит такая жаркая погода, какой раньше никогда не бывало даже в августе.

Она просто лежала и ждала, потом услышала, как мать зовет ее:

— Хелена!

Она поднялась с постели, заколола волосы, посмотрела на руки, еще раз про себя повторила: «У меня вовсе не большие руки, у меня вовсе не большие руки». Потом бросила последний взгляд в зеркало — красавица! — и с дрожащим вздохом вышла из комнаты.

— Хеле…

Голос матери оборвался, как только Хелена появилась на лестнице. Она осторожно шагнула на первую ступеньку, высокие каблуки, без которых она, наверное, бегом слетела бы вниз, делали ее походку шаткой и неуверенной.