Красношейка

Надеюсь скоро получить от тебя весточку, Эллен.

Эпизод 57

Улица Енс-Бьелькесгате, 16 марта 2000 года

«Привет, это автоответчик Эллен и Хельге. Оставьте свое сообщение».

— Сегодня я не пошел на работу. На улице минус двенадцать, в квартире — гораздо теплее. Весь день звонил телефон, и, когда я наконец взял трубку, оказалось, что звонит доктор Эуне. Эуне хороший психолог, во всяком случае не прикидывается, будто вполне понимает, что происходит у нас в голове. Его старое утверждение о том, что алкогольный симптом раздвоения личности появляется, когда исчезает последний собутыльник, — предостережение правильное, но не всегда справедливое. Памятуя о том, что было в Бангкоке, Эуне очень удивился тому, что я сейчас еще держусь на ногах. Все относительно. Еще Эуне рассказал про одного американского психолога, который вывел, что жизненный путь в известной степени наследуется, и в схожих ситуациях мы ведем себя, как наши родители. Отец замкнулся в себе, когда умерла мать, и теперь Эуне боится, что со мной случится то же самое — из-за всяких поганых вещей, которые со мной случились. Ну, помнишь, та история в Виндерне. И в Сиднее. А теперь еще это. Ну. Я рассказал ему, как живу, но когда доктор Эуне сказал, что именно из-за Хельге я еще не махнул на жизнь рукой, тут уж я посмеялся. Синица! Эуне, конечно, что называется, хороший мужик, но лучше бы он попридержал свою психологию.

Я позвонил Ракели и пригласил ее поужинать вместе. Она ответила, что подумает и перезвонит. Не знаю, почему я это делаю — и зачем это мне.

Эпизод 58

Улица Енс-Бьелькесгате, 17 марта 2000 года

«…щение от компании „Теленор“. Набранный вами номер не существует или не используется. Это сообщение от компании „Теленор“. Набранный вами…»

Часть шестая

Вирсавия

Эпизод 59

Кабинет Мёллера, 24 апреля 2000 года

Весна начала свое наступление поздно. Талая вода зажурчала в желобах вдоль тротуаров только в конце марта. В апреле весь снег растаял до самого берега Согнсванна. Но потом весне снова пришлось отступить. Снова выпал снег, и прямо посреди города образовались большие сугробы. Солнце растопило их только через несколько недель. Воняло оттаявшим собачьим дерьмом и прошлогодним мусором; ветер, разгоняясь на открытых участках Грёнланслейрет и возле Галереи Осло, поднимал пыль и песок и заставлял прохожих тереть глаза и отплевываться. Люди обсуждали мать-одиночку, которая, может быть, станет королевой, и чемпионат Европы по футболу. А в полиции обсуждали, кто как провел Пасху, как смехотворна очередная прибавка к зарплате, и притворялись, что все как раньше.

Все было не так, как раньше.

Харри сидел в кабинете, закинув ноги на стол, и смотрел на улицу: на безоблачный день, на толпы пожилых теток в уродливых шляпах, заполоняющие тротуары по утрам, на такси, которые едут на желтый свет, — на все те мелочи, что придают городу фальшиво-безмятежный вид. Харри давно уже не давало это покоя — неужели он единственный, кого город не сумел обмануть? Со дня похорон Эллен прошло шесть недель, но, глядя в окно, Харри не видел никаких перемен.

В дверь постучали. Харри не ответил, но дверь все равно открылась. Вошел начальник отделения полиции Бьярне Мёллер.

— Слышал, ты вернулся?

Харри посмотрел на один из красных автобусов на остановке. На боку автобуса была реклама: «Стуребранн — страхование жизни».

— Шеф, объясните мне, почему говорят: «страхование жизни»? — спросил Харри. — Если на самом деле речь идет о страховании смерти.

Мёллер вздохнул и сел на край стола.

— Почему ты не поставишь сюда еще один стул, Харри?

— Люди быстрее переходят к делу, когда стоят, — ответил Харри, не отворачиваясь от окна.

— Мы ждали, что ты придешь на похороны, Харри.

— У меня сменились планы, — сказал Харри, больше самому себе, чем Мёллеру. — Уверен, что я туда и направлялся. И когда я посмотрел вокруг и увидел угрюмых людей, то на какое-то мгновение даже подумал, что пришел. Но вдруг увидел, что передо мной стоит Майя и ждет заказа.

— Я примерно так и думал, — сказал Мёллер.

По бурому газону, ведя носом по траве и неся хвост трубой, бежала собака. Хоть кому-то нравится весна в Осло.

— Что потом? — спросил Мёллер. — Мы давненько от тебя ничего не слышали.