Право на поединок

– Госпожа Раг!… Не моя заслуга в том, что ты осталась жива и дала рождение той, что толкалась у тебя во чреве, когда твои руки привязывали к цепям. Отцу Небо было угодно прислать тебе на помощь других людей, гораздо смелее и благородней меня. Госпожа Раг! Чтобы такого больше не случалось между нашими племенами…

Горло всё-таки подвело его – голос сорвался, но Йарра мотнул головой и упрямо докончил:

– Чтобы такого больше не случалось между нашими племенами, я прошу тебя, госпожа, позволь мне быть женихом и хранителем твоей маленькой дочери и любовно оберегать её, пока она не войдёт в возраст замужества и не станет мне женой перед Отцом Небо и пращурами, ликующими над вершиной священного Харан Киира!…

С его ладони обильно капала кровь. Чем глубже борозды на груди, тем, по мнению итигулов, искренней были намерения.

Довольно долго Раг не двигалась с места и не произносила ни слова. Потом медленно, очень медленно развернула пелёнки, выпростала крохотную ручонку, разжала стиснутый кулачок и приложила ладошку спящей дочери к протянутой навстречу руке Йарры, словно ставя печать.

• С младенческого крика
• До самого «прости»
• Таинственную книгу
• Слагаем по пути.

• Теснятся чьи-то лица
• За каждою строкой…
• Мы чёркаем страницы
• Бестрепетной рукой.

• Мы веселы и правы,
• Мы скачем напрямик…
• Размашистые главы
• Заносятся в дневник.

• А если и помаркой
• Испорчена строка -
• Ни холодно ни жарко
• Нам с этого пока.

• Успеем возвратиться,
• Попридержать коней…
• Подумаешь, страница!
• Их много в книге дней.

• Что гоже, что негоже
• И кто кому должник?
• Когда-нибудь попозже
• Исправим черновик…

• …Но поздно, милый, поздно.
• Не отыскать мостов.
• И делается грозным
• Шуршание листов.

• Обиженные люди,
• Забытые долги…
• Поправлено не будет
• В минувшем ни строки.

• Кому мы, обещая,
• Солгали без стыда,
• Уходят не прощаясь,
• Уходят навсегда.

• Кого мы оттолкнули,
• Кого мы подвели…
• Корявых загогулин
• Напрасно не скобли.

• И наша повесть мчится
• К финалу… А потом
• Последняя страница
• Покроет пухлый том.

• И так же, запоздало
• Стирая слёзы с глаз,
• Как мы иных, бывало, -
• Другие вспомнят нас.

16. Отданные долги

– Всё же дело у них вряд ли скоро заладится, – рассуждал Эврих. – Так не бывает, чтобы после столетней грызни мирились в один день. Ты только подумай, ведь за каждым такой хвост крови, что представить-то страшно! На кого ни посмотри, каждый у кого-то либо отца убил, либо сына замучил… Разве такое прощают? А туда же, общую деревню строить собрались…

Ноги у арранта были длинные, а ослик под ним – малорослый, хотя и крепкий. Оттого сандалии Эвриха (которые он, спустившись с холодных гор, вновь торжественно надел вместо сапог и штанов) то и дело чиркали по слежавшейся пыли большака.

– Одна надежда, место там в самом деле особенное, – продолжал книгочей. – Я так полагаю, если бы не Мать Богов, они бы и нас с тобой, и друг дружку…

У него почему-то не поворачивался язык назвать Её тем именем, под которым они с Волкодавом знали Её в Нарлаке. Внезапно возникшая мысль заставила Эвриха воздеть руку в жесте красноречия и повернуться к Волкодаву, размеренно шагавшему рядом:

– Вот тебе, друг мой, и ещё вопрос, которым вотще задаются увенчанные истинной мудростью. Почему, скажите на милость, величайшие откровения и чудеса бывают явлены не в святилищах учёности и не тем, кто кладёт жизнь на их постижение? Почему Создавшие Нас предпочитают беседовать с дикими племенами, вряд ли способными осмыслить весть, им ниспосланную?…

Обращаясь к Волкодаву, аррант в действительности вопрошал себя самого; как объяснили ему в немеркнущем Силионе, легче набрести на дельную мысль, если вслух рассуждаешь о том, что занимает твой ум и кажется неразрешимым. Он до того привык, что венн обычно отмалчивался или в лучшем случае ронял слово-другое, что даже удивился, когда Волкодав вдруг ответил: