Третья степень близости

– Двое?

– Двое мужчин искали.

Мужчины? Да еще двое? Это было интересно.

– А что за мужчины?

– С виду вроде бы приличные, – принялся объяснять Таракан. – И все бы ничего… Но вот искали они… Как бы это помягче выразиться… Не совсем приличных девушек.

– Что?!

– Проституток они искали, вот что!

Смутная догадка мелькнула в головах у подруг. Но они пока что не спешили ее озвучивать. Таракан – человек уже пожилой. Хотя и военный разведчик в прошлом, но давно на пенсии. И сердце у него слабое. А к подругам он относится как к родным внучкам. Вдруг он не переживет их откровений насчет того, что они почти целый день провели в борделе?

– А мы тут при чем? – переглянувшись с подругой, спросила Леся. – Вы же знаете, мы не из таких.

– Знать-то я знаю… О-хо-хо! Плов вон готовите. Гулящие девки с едой так не хлопочут. Им бы все мороженое да пирожные… Обычной едой они и побрезгуют, пожалуй.

Вот и выходило, что Таракан дожил до седых волос, ни разу не столкнувшись с действительно гулящими девицами. Иначе с чего бы он взял, что они питаются исключительно пирожными, а ни борщ, ни котлеты не употребляют? А подруги вот вчера с такими девушками пообщались. И теперь могли смело утверждать, что те девушки даже макароны ели. И с большим аппетитом!

– Только вот приметы ваши очень уж детально эти двое описали, – продолжал сомневаться Таракан. – И платья ваши… В точности ваши платья, в которых вы ко мне утром за ключами явились. И сумочка еще. И другие вещи.

– Что за вещи? – насторожилась Леся.

– Вроде как ваши вещи, – со смущением произнес Таракан, покосившись на подруг.

– Эти двое привезли наши вещи?! – не смогла сдержаться Леся.

– Конечно, утверждать не могу, но вещички женские. Это точно.

Подруги переглянулись во второй раз.

Любимая Лесина курточка! Вот что читалось в их взглядах. Любимая сумочка! Любимые замшевые тапочки!

– И где? – с напрягом произнесла Кира. – И где сейчас… эти… вещи? У вас?

– Нет. Вещи я не взял. А вот телефончик у этих двоих одолжил. И очень они меня просили, чтобы я этот телефончик передал бы хозяйкам вещей. – И, посмотрев на подруг, он решительно произнес: – Объясните вы мне теперь, что тут происходит? Или мне так и терзаться догадками?

Подруги переглянулись в третий раз. Получалось, что нужно колоться. Иначе у Таракана на почве полнейшего неведения могут возникнуть на их счет совсем ненужные подозрения. А этого подругам совсем не хотелось.

Кира заговорила первой:

– Понимаете, мы хотим поймать убийцу Всеволода.

– И?..

– И найти того, кто поджег магазин Сергея.

И подруги, временами перебивая друг друга, рассказали старику все, что им удалось узнать самим.

– Значит, этот негодяй не только девушками, а еще и детишками приторговывал? – задал Таракан конкретный вопрос, выслушав их рассказ.

– Мы так думаем.

– Вряд ли Марина была единственной, у кого он выманил ребенка.

– Скорее всего, это дело у Всеволода на поток поставлено. Те девушки, которые беременели в его борделе, рожали детей и отдавали их Всеволоду. А уж что этот монстр делал с детишками потом, одному богу известно.

Слушая подруг, Таракан медленно багровел. Как у него и водилось, не целиком, а только нос и щеки его покраснели. Пятнами. Но подруги уже хорошо изучили эту его особенность. И теперь им было отчетливо видно, что старик в страшном гневе. Пожалуй, не поздоровилось бы Всеволоду, останься он жив.

И когда Кира наконец закончила, Таракан грохнул сухоньким, но крепким еще кулаком по столу и воскликнул:

– Нет! Неправильно это! Мы с вами должны выяснить всю правду про этого урода! И если он с этими детьми какое-то непотребство учинял, то я… то мы… то мы с ним должны поступить… пресечь… наказать…

Тут Таракан забуксовал, сообразив, что самое страшное наказание Всеволод уже получил. И воскликнул:

– То мы с вами без колебаний предадим это дело огласке! И тех матерей-кукушек призовем к ответственности! Будут знать, как своих детей незнамо кому отдавать! Да за такие дела в мое время расстреляли бы без суда и следствия! Ишь, чего удумали! Детьми своими торговать! Нашим будущим! Нашим богатством!

Примерно в том же духе высказались и учительницы из школы Марининых детей. И наверняка их голоса были бы не единственными. Но подруги думали иначе. Нет, нельзя наказывать Марину! И допускать, чтобы поступок Марины предали бы огласке. Женщина поступила так не из корысти или глупости. Она спасала себя. И свою семью. Как знала, как умела. И так уж получилось, что жертвой стал маленький ребенок. Наверняка Марина и сама была в ужасе от этой сделки. Так за что же теперь еще больше ее мучить?